Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этэйн кинулась к взбешенному туату. Бесстрашие на грани глупости. Она обвила Лесного царя, как плющ обвивает могучее дерево. Вросла в него кожа к коже. Впитала поцелуем чужую ярость, как земля впитывает влагу.
Буря иссякла.
Яблоневые лепестки медленно опадали на землю. Тишина окутала сад.
Мидир прикрыл глаза. Прохладные пальцы Этэйн перебирали его жесткие пряди, задевали основания ветвистых рогов. В этот момент он готов был обратиться в камень, по глади которого вечно будет скользить солнечный луч его любимой.
Но мгновения счастья быстротечны, лишь горе способно длиться вечно.
— Мы уходим, — голос Лесного Царя походил на хруст сухих веток.
— Нет.
Невероятных усилий стоило Дану держать себя в руках. Впервые с начала времен магия этого места отказалась ей подчиняться.
— Ты не сможешь удержать нас, великая матерь, — выплюнул Мидир и задвинул Этейн за спину.
— Не я – мироздание. Оно не выпустит Маху отсюда. Ты же Кернунн уходи. – Дану вложила силу в приказ, но ни она, ни истинное имя не помогли. Мидир не двинулся с места.
— Это ты истратила бессметные жизни Этэйн на человеческие воплощения. Поэтому ты дашь нам яблоко и перестанешь путать тропы.
Дану расхохоталась, и смех этот грозой прошел по яблоневому саду.
— Оглянись Кернунн, в этом саду больше нет яблок. Только цветы, похожие на снег. Вечная весна, белым саваном укрыла остров.
Мидир огляделся. Кругом, сколько хватало взгляда, росли деревья. Среди шапок зелени стыдливо выглядывали белые цветы, но плодов не было. Время, которое так в любом Сиде, текло крайне медленно, здесь и вовсе остановилось. Вечная весна Яблоневого острова навевала жуть. Что могло послужить причиной разлада, оставалось только гадать.
Дану тем временем взяла себя в руки. Смятение на лице Мидира придало ей сил. За спиной возник хрустальный трон, на который она с достоинством воссела.
— Увы, сын мой. Мне жаль, но я такой же заложник правил мироздания, как и все тут, — голос ее сочился ядом, и Мидиру подумалось, что зрей тут яблоки, все они были бы отравлены. Дану тем временем продолжила: — Ты в гневе своем не пожелал услышать и принять главного. Век туатов подходит к концу. Ваши души больше не питают этот остров, а он в свою очередь не дает жизнь новым искрам. Вы умираете. Пройдет еще какая-то жалкая тысяча лет, и на земле останутся только те дивные, коих питает людская вера. Мне жаль. Я хотела спасти вас двоих, но вы променяли свое бессмертие на… на что кстати?
— Видимо на любовь. Помнишь загадку мирозданья? Что прекрасней смерти и желанней жизни? Может, эти двое разгадали ее? — раздался насмешливый голос. Поодаль от трех туатов, на черном поваленном дереве сидел бард и подтягивал колки на удивительной арфе, сделанной из человечьих костей.
Зрачки Дану сузились, а сама она стала белее яблочных цветов.
— Глупости!
— Глупости, конечно, — согласился бард и огладил струны. Музыка разлилась по саду, внося свою лепту абсурда в и без того нереальную картину. – Именно поэтому ты сокрыла от меня короля Николаса и держишь его тут пятую сотню лет. Кстати, зря лишаешь детей надежды. У Кернунна есть то, что поможет яблоне дать плоды. Молодая душа туата. Не так ли, мальчик мой?
— Да… — потрясенный Мидир переводил взгляд от Дану к барду, и от понимания того, кто сопровождал его все это время, волосы вставали дыбом. Лорд Смерть, почтил вниманием, скромного слугу своего. И не просто почтил, а год, целый год сопровождал его. «Мне любопытно, чем закончится вся эта история», — вспомнились слова барда, сказанные в день их первой встречи. Мидир застонал. Когда двум древним, как сама вселенная, существам становится интересна твоя жизнь, не жди хорошего финала. Счастливый конец слишком скучен и предсказуем, для них.
— Нет! – вывел Мидира из раздумий возглас Этэйн, мысли которой были гораздо приземлений его собственных. И туат не сразу понял, о чем тот крик. Когда же туат сообразил, из легких выбило весь воздух.
Молодая, нерожденная душа туата или его Этэйн. Да лучше он сам станет удобрением для этого проклятого яблоневого сада, чем позволит склониться одной из чаш.
— Нет! Не смей!
Этэйн приняла раздумья Мидира за колебания. С силой оттолкнула его.
— Уходи! Ступай с ней домой!
Сид отступил на шаг и обнаружил себя у озера Перерождений. Он бросился обратно, но тропа вернула его. Вновь и вновь он пытался выбраться, и снова и снова возвращался к озеру. Он притягивал тропы, пытался открыть их собственной кровью, но все напрасно. Обессиленный он упал перед озером на колени.
— И вновь ты не позволила мне сделать выбор, вновь все решила сама. За нас троих решила…
— Просто у некоторых задач отсутствует правильный ответ. А неправильный всегда лучше доверить другому.
Этэйн, его Этэйн сидела на большом, мшистом камне. Босая, простоволосая, в зеленой тунике, украшенной по краям вышитыми журавлями. Она положила подбородок на колени и смотрела на него спокойно, внимательно, неотрывно.
— Отлично, — прорычал Мидир, — И ты туата нечестивого двора, взяла на себя обязанности моей тени?
— Конечно, иначе ты спалишь тут все сиянием своим, — она невесело усмехнулась. – Хотя… ты же желал сам сделать свой выбор... Тот, кого ты знал под именем Эхтирн, сказал, что ты повеселил его и он дает нам шанс. Взгляни, что блестит в траве подле тебя.
Мидир опустил глаза и внутри оборвалось, заледенело все. На земле лежал нож. Тот самый, холодного железа, что некогда пронзил его сердце.
— И что я должен с ним делать? – слова, лишенные эмоций, заморозили горло.
— Не знаю, — Этэйн пожала плечами и принялась расчесывать волосы костяным гребнем. Мидир невольно отметил, что теперь они явственно отливают бронзой.
Действительно. Хотел выбор – получай. Можешь в свое сердце загнать, можешь в ее.
Мидир покачал головой, взял в руки нож. Железо тотчас опалило кожу. Размахнулся и выкинул его на середину озера. Бульк, и жалящий клинок снова лежит в руке.
«Ну да, это было бы слишком просто и совершенно не весело», — угрюмо подумал он, и все так же, держа в одной
