– Я купила все скандальные листки, – сказала Флора, размахивая пачкой газет.

Мэг повернулась к дворецкому.

– Будьте добры, сожгите их, Гардинер. Герцогиня сегодня прислала утренние газеты ко мне в комнату, мама. Я не прочла ни строчки. Не хочу их читать. По правде говоря, я вообще запретила когда-либо приносить их мне.

Флора нахмурилась, села за стол и налила себе чая.

– Сегодня ты держишься с достоинством, прямо по-королевски. Думаю, помог лауданум?

Мэг сосредоточенно помешивала чай.

– Я не стала его принимать.

Она долго смотрела на маленький пузырек, после того как Николас покинул ее, и убрала подальше. Почти полночи она лежала без сна, думая об угрозе герцогини. Что будет с Флорой, если ее публично опозорят? Когда умер ее муж, мама погрузилась в опасный призрачный мир, вызванный лекарствами.

Чтобы спасти тех, кого она любит, решила Маргарита, необходимо найти способ заставить Николаса позаботиться о наследнике. Бедное, бедное дитя. Думать о нем было невыносимо. Но, может, она все же придумает, как защитить своего сына.

– Я пришла спросить, какие приглашения ты примешь на ближайшую пару недель. Я хочу согласовать свое расписание с твоим. Старые кошки, может, и станут шипеть за твоей спиной из-за этого ужасного скандала, но они не посмеют цепляться ко мне! – заявила Флора.

– Очень любезно с твоей стороны, мама, но я не собираюсь выходить в свет на этой неделе.

Флора удивленно вытаращила глаза.

– Не собираешься? Думаешь, это разумно? Тебе следует появляться всюду, встречаться со всеми. Доказать, что тебе совершенно безразлично, что вытворяет твой муж.

Маргарита упрямилась.

– Но мне это не безразлично. Нужно начать все сначала, как-то договориться с Николасом, чтобы сделать терпимым наш брак на то короткое время, которое потребуется, чтобы родить наследника.

– Наследника? Ты намерена позволить ему продолжать супружеские отношения?

Мэг почувствовала, как кожу ее опалило жаром. Что бы сказала ее мать, если бы знала, что загвоздка не в том, чтобы ему позволить, а в том, чтобы заставить его лечь с женой в постель?

Маргарита поднялась. Завтрак бурлил у нее в животе, как бушующее море.

– Мне нужно поговорить с ним, прежде чем он уйдет из дома. – Она взяла Флору под руку и решительно повела к двери. – Я уверена, что ты сумеешь хорошо повеселиться на званых вечерах, держа голову высоко, и без меня.

– Конечно, – сказала Флора, целуя дочь в щеку. – Я всем скажу… – Она осеклась. – Что я всем скажу?

– Ничего. Позволь им думать все, что угодно, – посоветовала Мэг.

Когда мать ушла, Маргарита направилась по коридору в библиотеку, собираясь с духом и обдумывая, как она будет убеждать мужа в том, что он должен…

– Ты слишком добр ко мне, Ник. Невозможно представить себе более великодушного, дорогого, любящего… – Женский голос затих и растворился в слезах.

Мэг застыла на полпути.

– Я рад, что все так успешно разрешилось, Джулия, – сказал Николас.

– Я должна поблагодарить тебя за пристанище и за подарки для Джейми. Ты совсем избаловал нас обоих.

Мэг заглянула за дверь. На кушетке сидела молодая темноволосая женщина. Николас сидел рядом и смотрел на нее с нежной улыбкой и любовью в глазах. У Мэг сжалось сердце.

– Как чувствует себя Джейми? – спросил Николас.

– Он в восторге от предстоящего путешествия. Он будет скучать по тебе.

Николас взглянул на нее с недоверием.

– Разве может мальчик его возраста скучать по такому пожилому мужчине, как я?

Сердце Маргариты остановилось. Ребенок? Разве мать не говорила ей, что ходят слухи, будто Темберлей посещает женщину с ребенком? У него ребенок?

Она увидела, как молодая красавица наклонилась и поцеловала Николаса в щеку.

– Я благодарна за все, что ты для меня сделал, Ник.

Они поднялись. Женщина огляделась вокруг.

– Я могла бы быть здесь герцогиней, – прошептала она. – Все могло бы сложиться иначе, если бы…

Мэг бросилась бежать. И не остановилась, пока не оказалась в безопасности – за дверью своей спальни. Она прижалась спиной к двери. Другая женщина могла бы стать герцогиней, если бы не Мэг. И у той женщины был ребенок.

Мэг обхватила руками свой пустой живот и испустила мучительный вопль отчаяния. Неудивительно, что он не любит ее, не может любить. Он надеялся жениться совсем на другой.

Она вспомнила об угрозах старой герцогини. Как ей теперь ухитриться привлечь внимание мужа, заманить к себе в постель? Для этого ей нужно быть единственной женщиной на земле.

Маргарита пересекла комнату и открыла шкатулку, стоявшую на туалетном столике. Пузырек с лауданумом лежал среди сережек, булавок и лент. Она достала его и повернулась к свету, чтобы получше разглядеть. Жидкость была темной, как грех, и опасной, как…

– Доброе утро.

При звуке его голоса Маргарита зажала пузырек в ладони и спрятала руку за спиной.

Николас стоял в дверях, серьезно глядя на нее.

– Думаю, нам нужно поговорить.

По его лицу нельзя было определить, что он собирается сказать. В его взгляде не было и капли той любви, которую он выказывал темноволосой женщине в библиотеке. Для нее в его глазах осталась только настороженность.

Сердце Мэг болезненно ныло. Разговорами тут не поможешь. Ей отчаянно необходимо добиться от него гораздо большего, чтобы спасти свою семью.

– Да, – хрипло произнесла она.

Как, как ей затащить его в постель?!

– Я тут подумал, мы могли бы вместе пообедать.

Пообедать? Она крепче стиснула пузырек в ладони.

– У меня идея получше. Давайте устроим пикник на свежем воздухе. – Мэг вымучила на лице улыбку.

Он с облегчением улыбнулся.

– Я знаю одно замечательное местечко всего в нескольких милях от Лондона, у реки. Подойдет?

– Прекрасно, – ответила Маргарита, согласно кивнув.

– Эта прогулка и впрямь удачная идея, – сказал Николас. – Я просто не знал, чего ожидать после вчерашнего.

Маргарита смотрела в окошко, сложив руки на коленях. Она едва взглянула на мужа, когда он подсаживал ее в карету. На ее бледных щеках горели два ярких пятна. Неужели она все еще сердится, тревожится, нервничает? Он протянул руку и коснулся ее сжатой в кулак ладони. Она была холодна.

Он продолжал:

– Я подумал, нам будет легче поговорить вдали от слуг и… остальных.

Мэг покраснела и наконец встретилась с ним взглядом. В глазах ее застыла настороженность.