— Месяц, как я отправил флот на разведку, — добавил Рэли. — К лету жду донесений. Мы превзойдем испанцев, друг мой.

— Я пью за это.

— Погоди, я еще не сказал тебе самую замечательную мою новость.

— Ты заручился деньгами? — Заметив изумление Рэли, Марло пояснил: — Кабацкие слухи. Как ты умудрился?

— Ну кто же не обрадуется возможности тысячекратно приумножить свои деньги? Я просто рассказал про золотой город, представил сообщения очевидцев, и мой благодетель отпер свои сундуки с готовностью, более уместной для менее возвышенной сделки.

— И эта жадная фея-крестная?..

— Роберт Сесиль.

— Но он весь в долгах!

— Не может быть. Он обещал мне пятьдесят тысяч.

— Ну, наверное, дошедшие до меня слухи были неверны, — пробормотал Марло. Да только это были не слухи. Сесиль так отчаянно нуждался в деньгах, что год назад попросил Марло заняться изготовлением фальшивых монет. Безусловно, Сесиль не пошел бы на преступление, приравниваемое к государственной измене, если бы в его распоряжении были десятки тысяч фунтов. Следовательно, эти деньги у него появились недавно. Уж не Сесиль ли тот вкладчик «Московии», который ведет дела с капитаном Елены?

— И когда ты отправляешься?

— Через год-два. Мы все еще разрабатываем навигационные пути, составляем списки всего необходимого…

— Какая жалость, что нельзя путешествовать налегке… — Марло возвел глаза к потолку.

Рэли, загадочно улыбаясь, поднялся со скамьи.

— Пойдем.

И повел Марло через вестибюль в комнаты Тома Хариота в северной части дома.

Карты, атласы и бесчисленные листы всяких таблиц погребали столы в кабинете Хариота вкупе с инструментами для опытов, которыми он занимался сейчас. Внимание Марло тотчас привлек стеклянный, наполненный водой шар, свисавший с металлического крюка в потолке. Между шаром и ближайшим окном был помешен жесткий лист пергамента с дырой в центре. Хм-м-м…

Оксфордский выпускник Хариот преуспел в математике, оптике, астрономии и картографии. Помимо научных занятий он вел бухгалтерию Рэли, устраивал семинары по навигации для капитанов Рэли и составлял карты побережий, которые Рэли намеревался исследовать.

Хариот сидел спиной к ним и словно бы не заметил их появления. Он что-то стремительно писал. Цифры, заключил Марло по подергивающимся движениям его плеча. С ними Хариот работал на изумление быстро — настолько, что был незаменим, когда требовалось определить вероятность результатов партий в пикет или триумф. К несчастью для Марло, Хариот, едва овладев искусством подсчитывать карты в игре и определять вероятность выигрыша, остыл к этому занятию, и предстояло немалое улещивание, чтобы вовлечь его в игру. Обычно Марло приступал энергично к таким улещиваниям, но в эту минуту его больше интересовали новые открытия Хариота. Несравненного в своей области.

— У тебя все в порядке, Том?

Хариот подпрыгнул от неожиданности.

— Бывало и лучше, — сказал он, оборачиваясь.

— И тебя допекают?

— Радуги.

— Ирида все еще убегает от тебя?

Хариот удрученно кивнул.

— Но кое-что я уже знаю, — сказал он, кивая с тихой гордостью на стеклянную емкость, наполненную водой до половины. В воду была опущена палочка длиной в двенадцать дюймов. Вода покрывала ее только наполовину. Хариот взял свечу и поднес ее к стеклу.

— Посмотри на палочку, — сказал он. — Что ты видишь?

— Палочка как палочка, — пожал плечами Марло.

— Но по форме?

— Надломлена.

Хариот вытащил палочку. Совершенно целую и прямую.

Рэли и Марло молча ждали объяснения.

— Свет, когда проникает в жидкость, преломляется, — сказал Хариот.

— Но при чем тут радуги?

— Небо полно водяных капелек, и лучи солнца, пронизывая их, преломляются. Этот процесс называется рефракцией. Затем лучи ударяются в заднюю стенку капельки, отражаются от нее, отскакивают назад. Радуга как-то связана с этими направлениями солнечных лучей, их рефракцией и отражением. Я изучал параметры, но…

— Если небо полно капелек, так почему дуга такая узкая? — спросил Марло. — И находится в одном каком-то месте?

— Видимо, какая-то связь с углом между солнечными лучами позади тебя, капельками воды в небе и твоими глазами тут, на земле.

— А цвета?

— Я… Э…

— Я в тебя верю, — сказал Марло.

Рэли перехватил взгляд Хариота.

— Это подходящая ночь для…

— Идеальная. Ты хочешь…

Рэли кивнул.

Марло с любопытством следил за происходящим. Хариот подошел к свисающей с потолка веревке и потянул за нее. С громким скрипом вниз опустилась крышка люка с прикрепленной к ней лестницей. Хариот начал взбираться по ней.

Немедленно последовав за ним, Марло очутился в темном помещении. Хариот нажал на одну из стен. В помещение хлынул лунный свет. По очереди они выбрались через чердачное окно на чуть покатую крышу.

Хариот извлек длинную, странного вида металлическую трубу из ящика почти у самого края крыши. Он сел, откинулся, поднес трубу к глазам и уставил ее в небо. Сведя ладони поближе, он настроил два составляющих ее цилиндра. Верхний цилиндр был шире нижнего и словно нависал над лицом Хариота.

— Вот она, — прошептал Хариот. — Кит, погляди!

Марло сел рядом с ним, взял тяжелую трубу и тут заметил выпуклое стеклышко сразу за отверстием. Оно было гладким, будто в очках. Он посмотрел.

— С помощью второго глаза направь ее на Луну, — сказал Хариот.

Марло послушался.

— Великий Боже! Что за…

— Труба меняет перспективу, — сказал Хариот. — Увеличивает Луну в несколько раз.

— Она кажется такой близкой… и все черты такие четкие!

— Ты часто говорил об исследовании небес, — сказал Рэли, — и поскольку ни один мой корабль туда не плавает…

Марло, Рэли и Хариот высоко на крыше Дарем-Хауса полагали, что они там одни в безопасности от подслушивающих ушей. И ошибались.

В полдесятке ярдов на одном из верхних сучьев соседнего дерева сидел человек и следил, как они, раскуривая трубки, взирают на небо. Звали его Ричард Бейнс, и именно он крался за Марло от Лондонского моста.

Копание в Божьих тайнах — это дело дьявола, размышлял Бейнс. Недаром люди прозвали Хариота дьявольским магом.

Наниматель Бейнса искал доказательства предполагаемому атеизму Марло. Улики всегда можно состряпать, как их постоянно и стряпают, но Бейнс относился к своей шпионской работе с великой добросовестностью. Ему требовалось, чтобы его обвинения по меньшей мере содержали зерна истины.