— Дело в том, что Орла, Маив и Кормак всегда были уверены в себе, и это только угнетало Фиону. А тут еще она и ест невпроворот. У нее такой же рост, как и у Орлы, но талия на добрых шесть дюймов шире.

— Когда я узнал о Бабс, то целых шесть месяцев пил, как сапожник, — задумчиво произнес Нейл. — Полагаю, некоторые люди в таких случаях набрасываются на еду. Фиона ест так много оттого, что несчастлива.

— Господи, что же мне сделать для того, чтобы она почувствовала себя счастливой? — взмолилась Элис.

— Понятия не имею. — Внезапно Нейл ущипнул ее за талию, и она вскрикнула от неожиданности. — Вчера мне предложили билеты на танцевальный вечер «Мидсаммер» в ратуше Бутля. Я отказался от них. — Он театрально вздохнул. — Ведь единственный человек, которого мне хотелось бы пригласить туда, отказывается появляться со мной на людях. Может быть, взять с собой Фиону? Это хоть немного развеселит ее.

Лицо Элис выразило сомнение:

— Даже не знаю, Нейл. У нее могут появиться ненужные мысли.

— Какие мысли?

— О том, что ты к ней неравнодушен. Я ведь тебе уже говорила, что ты ей очень сильно нравишься.

— Я могу сказать, что она просто делает мне одолжение, фактически спасает меня, поскольку девушка, которую я планировал пригласить, подвела меня, а мне не хочется, чтобы билеты пропали. Собственно говоря, я вовсе не против сходить на танцы, — закончил он уязвленным тоном. — Из-за тебя я совсем не бываю в обществе.

— Не ври, Нейл. Ты вечно занят то здесь, то там.

— Как бы то ни было, насчет этих танцев… Ты обратила внимание: я только что сказал «как бы то ни было», видимо, я становлюсь настоящим ливерпульцем. Приглашать мне Фиону или нет?

— Вероятно, это и вправду развеселит ее. Я схожу с ней в город и куплю ей новое платье, но не внушай ей напрасных надежд, Нейл. Она и так чувствует себя несчастной. Я не хочу, чтобы сердце у нее оказалось разбитым.

Фиона буквально морила себя голодом. На завтрак она съедала кусочек сухого печенья, не обедала вовсе, а к вечернему чаю довольствовалась еще одним кусочком печенья. Для танцев в ратуше Бутля она твердо намеревалась влезть в платье сорокового размера вместо нынешнего сорок второго. Элис согласилась отложить покупку платья до последней минуты и даже решила в этот день закрыть салон на два часа раньше.

— Я хочу что-нибудь черное и облегающее, — восторженно заявила Фиона. — Или нет, пусть лучше будет красное, с тоненькими бретельками на плечах.

— Посмотрим, — отозвалась Элис, пристально глядя на нее. — Чему ты так радуешься? Это ведь всего лишь танцы.

— Да, но я иду с Нейлом, — мечтательно произнесла Фиона.

— Только вместо девушки, которую он действительно хотел пригласить, — попыталась охладить ее Элис. Ей совсем не хотелось, чтобы ее слова прозвучали жестоко, но, кажется, сбывались самые худшие ее опасения — Фионнуала вела себя так, словно Нейл сделал ей предложение.

— Я думаю, это всего лишь маленькая хитрость, мам. Я думаю, Нейл всегда хотел пригласить меня, но у него не хватало духу, — ответила Фиона.

— Нейл не производит впечатления малодушного человека. Кроме того, он слишком стар для тебя.

— Ой, мам, не говори глупостей. Он старше всего на каких-то десять лет. Дедушка старше Бернадетты на двадцать один год, и, когда они поженились, ты не сказала ни слова.

Элис пришла в голову мысль попросить Нейла отменить свое приглашение, но в таком случае Фиона будет горько разочарована. Однако она будет еще больше разочарована, когда поймет, что Нейл не намеревается пригласить ее еще раз. Она решила, что раз уж так случилось, пусть Фиона хотя бы получит удовольствие от танцев и расстроится потом.

Элис принялась умолять Нейла, чтобы он бережно обращался с ее дочерью, и он бросил на нее обиженный взгляд:

— Как будто я могу вести себя иначе.

Фиона чувствовала себя так, словно она парит в воздухе. Танцы стали для нее единственной темой для разговоров: какое платье надеть, какие туфли выбрать, что если продолжать морить себя голодом, — тогда можно втиснуться в платье тридцать восьмого размера. Она уговорила Микки, мужа Орлы, научить ее танцевать фокстрот, и они практиковались в гостиной маленького домика на Пирл-стрит. Фиона без конца обсуждала с матерью, какую прическу ей лучше сделать: пышную, по последней моде, или гладкую, как у Лорен Бэколл, а может, вообще завить волосы и собрать их в высокий шиньон. Или рискнуть и сделать себе растрепанную итальянскую стрижку, как у Клаудии Кардинале?

— Ради Бога, Фиона, — нетерпеливо сказала Элис, — это всего лишь танцы, а не прием в Букингемском дворце.

Мать просто не понимала всей важности того факта, что Нейл пригласил ее на свидание. Фиона уже давно была убеждена, что он испытывает к ней влечение. Он всегда был невероятно мил с ней и благожелателен. Стоило им заговорить, он уделял ей безраздельное внимание и расспрашивал буквально обо всем. Разумеется, Нейл вежлив со всеми, но она-то знала, что занимает особое место в его сердце. Вероятно, он не приглашал ее раньше потому, что боялся того, что ее мать не одобрит этого. Или что Фиона откажет ему. Она не слишком задумывалась над тем, почему он решил пригласить ее именно сейчас, но он сделал это, и больше ничего не имело значения.

Как легко было представить себе блестящее, потрясающее будущее: примерно через год она выходит замуж за Нейла, к тому времени она похудеет до тридцать шестого размера и наденет одно из этих свадебных платьев с трехъярусной юбкой, а в руках у нее будет букет роз, увитый длинными лентами. Орла будет главной подружкой невесты, а Маив — подружкой. Боже, получается, она выйдет замуж раньше Маив! Жить они будут где-нибудь в роскошном местечке, в Кросби или Бланделлсэндзе, учителя ведь не живут в такой дыре, как Эмбер-стрит, если только это не холостяки, как Нейл, — пока что .

До танцев оставалось три недели, потом две, потом всего семь дней. Фиона продолжала изнурять себе голодом. Утром и вечером мать приносила ей стакан молока, говоря при этом, что ей в любом случае не помешает сбросить несколько фунтов, даже не ради танцев. Мама решительно отказывалась проникнуться важностью предстоящего события.

Осталось всего двадцать четыре часа. Фиона лежала на кровати в своей комнате, наложив на лицо грязевую маску и водрузив ноги на спинку кровати, отчего кровь приливала к голове, что было хорошо то ли для волос, то ли для кожи или мозга. В общем, неважно для чего.

Мать окликнула ее снизу:

— Я загляну в салон на несколько минут. Одна из сушилок барахлит. Кажется, ее надо подрегулировать.

— Хорошо, мам, — откликнулся недавно обретенным глубоким баском Кормак из своей спальни. Он готовился к очередным экзаменам.

— Хорошо, мам, — напряженным голосом отозвалась и Фиона, опасаясь, что грязевая маска, которая бетонной плитой лежала на лице, треснет, а ведь ей предстояло терпеть ее еще целых пять минут.