Она добралась до вершины и осторожно приподняла откидную дверь, беспокоясь о том, что может столкнуться нос к носу с бешеным енотом. Но увидела нечто иное.

Там, в трех футах перед Реджи, находилась пара мужских ботинок. Они двигались в ее сторону.

– Давай, залезай. Это куча дерьма, но она ездит.

«Мустанг» Сида местами проржавел, но оставался сногсшибательным автомобилем. Реджи стояла спиной к «Желанию Моники», благодарная за то, что Лорен заперлась в своей комнате на другой стороне дома. Она слегла в постель после вчерашних новостей о Вере. Реджи в последний раз нервно оглянулась на дом: она знала, что ее тетя никогда бы не одобрила поездку в среднюю школу на «мустанге».

Они еще не успели выехать на улицу, как Сид вытащил из пепельницы самокрутку с марихуаной. Он безуспешно попытался зажечь ее от автомобильного прикуривателя – прикладывая, ожидая, вынимая, глядя на холодную поверхность и бормоча «твою мать!» – ничего не получалось. Наконец он наклонился к Таре и достал зажигалку «Бик» из отделения для перчаток, набитого салфетками, пакетиками кетчупа и россыпью мелких монет. Сид закурил, как следует затянулся и выпустил дым через окошко в направлении «Желания Моники».

– Твою ж мать! – повторил он, и, судя по его тону, тому могло быть множество самых разных причин. Сид еще раз затянулся и передал «косяк» Таре, которая выпустила клуб дыма и протянула окурок Чарли. Тара сделала себе шипастую прическу в панковском стиле, и Чарли сказал, что она похожа на взбесившегося дикобраза.

– Спасибо, мне и так хорошо, – проворчал Чарли.

– Давай, умник, тебе станет еще лучше, можешь мне поверить. Все великие гитаристы сидят на наркоте, разве ты не знаешь?

Он покачал головой.

– Я же сказал, мне и так хорошо.

– Ты не настучишь на меня своему папаше, а? – поинтересовался Сид.

– Конечно, нет.

Уговорить Сида возить их на своем автомобиле, пока они будут заниматься розысками матери Реджи, было идеей Тары.

– Не люблю приносить дурные вести, но вы помните про лодыжку Реджи? – спросил вчера вечером Чарли, когда Реджи наконец согласилась приступить к поискам. – Как мы будем прочесывать бары на Эйрпорт-роуд?

– Не беспокойся, Чак, я все продумала, – сказала Тара. – Нам нужен водитель. Человек с набором из четырех колес.

Какое-то мгновение Чарли непонимающе смотрел на нее, а потом отпрянул, как будто имя промелькнуло в воздухе между ними.

– Нет! Ни хрена подобного!

– У тебя есть идея получше? – осведомилась Тара. – Брось, Чарли. Кузен Сид идеально подходит для нас. У него обалденная машина, криминальный характер, и, готова поспорить, он имеет страсть к приключениям. Плюс к тому я слышала, что у него есть фальшивое удостоверение личности. Он часто ошивается в подобных местах, и я не могу представить лучшего экскурсовода.

– Нет, – твердо сказал Чарли.

– Если ты его не попросишь, я сама это сделаю, – заявила Тара.

Чарли раздраженно вздохнул.

– Ну, давай же, Чарли. – Тара легко прижалась к нему. – Ты нам нужен, у тебя есть гены борца с преступностью.

– Иногда ты бываешь настоящей стервой, – проворчал он.

– Но это потому, что ты так любишь меня, – сказала она и поцеловала его в щеку. Чарли густо покраснел.

* * *

Тара протянула самокрутку Реджи.

– Попробуй немножко. Тебе это будет полезно: вся дурь в голове сразу уляжется.

Реджи взяла сигарету и стала осторожно попыхивать ею, пока они ехали по городу. До сих пор она никогда не курила травку и даже не пробовала обычные сигареты. Теперь Реджи сидела в теплом коконе автомобиля Сида, открыто нарушая закон, и это давало ей ощущение свободы, как будто она выскользнула из своей кожи и стала кем-то еще. Пожалуй, Реджи испытывала сходное чувство, когда держала в руке лезвие бритвы. Но когда дым попал в легкие, Реджи закашлялась и стала отплевываться.

Тара закатила глаза.

– Ты полная неофитка, – произнесла она, и Реджи захотелось сказать, чтобы она не тратила силы попусту, рисуясь перед Сидом, который все равно не мог оценить ее богатый словарный запас.

– Скажи, Тара, а когда ты куришь травку, то лучше настраиваешься на мир духов? – насмешливо спросил Чарли.

– Может быть, умник, может быть, – ответила Тара и выпустила дым в его сторону.

– О чем это вы? – поинтересовался Сид.

– Тара умеет говорить с мертвыми. Иногда они вещают через нее.

– Без дураков? – спросил Сид и повернулся к Таре, явно заинтересованный ее умением. – Как ты это делаешь?

– Не знаю. – Она прикрыла глаза, как будто задумалась о чем-то. – Это вроде того, как иметь специальную антенну…

– Значит, теперь ты насекомое? – вмешался Чарли.

– Нет, тупица, – отрезала она. – Я имела в виду радиоантенну, очень мощную, которая может принимать дальние сигналы.

– А сейчас можешь? – спросил Сид.

Она покачала головой.

– Это так не работает. Решают духи, а не я.

Чарли рассмеялся.

– В самую точку! – выдавил он.

– Моя красотка – темная колдунья, я, как слепой, бегу-бегу-бегу к ней… – запел Сид.

Вскоре они выехали на Эйрпорт-роуд, и по обе стороны дороги потянулись амбары для сушки табака с облупившейся красной краской и целые мили белых марлевых сеток с опорами в виде шестов и проводов, сложенных наподобие средневековых шатров для затенения растений. Реджи вспомнила лопнувшую шину и растянутую лодыжку. Когда показался огромный плакат с лицом официантки, Реджи отвернулась в другую сторону и задержала дыхание, как принято у детей, когда они проезжают в школьных автобусах мимо кладбища. Как будто мертвые души витали в воздухе, словно клубы дыма, и только дожидались, чтобы кто-то живой вдохнул их.

– Лучшие оберточные листья для сигар происходят отсюда, – сказал Сид. – Но работать на этих полях… нет, пошло оно все на хрен. Я как-то устроился сюда на лето со своим корешем, Джошем. Платят сущие копейки. Сорок градусов в тени под навесом, и табачный сок, такой липкий, что все волосы на руках вырваны с корнем. Серьезно, я затрахался с этой природой. – Он потер руку. – И каждый вечер кулачные бои – серьезно, все без дерьма. Здесь есть крутые ублюдки. Заключенные на дневных работах, пуэрториканцы с северной окраины Хартфорда, поденные рабочие из самых невезучих. Некоторые козлы приносят пушки прямо на работу.

– Ничего себе! – сказала Тара, округлив глаза.

– Вот именно, – кивнул Сид.

Чарли раздраженно хмыкнул и отвернулся, уставившись в окошко. Вскоре дорога расширилась до четырех полос, и фермы уступили место низким торговым центрам из шлакоблочных конструкций, дешевым барам и мотелям.