хоть и настораживает то, что Аларих не стал направлять никого, чтобы отслеживать перемещение вражеского войска.

— Я сообщу о твоём предложении совету куриалов, — произнёс примипил городской когорты. — Ответ об их решении пришлют через гонца.

— Поторопитесь, потому что мы здесь, максимум, на сутки, — сказал на это Эйрих. — Моим воинам нужно отдохнуть, а потом мы пойдём дальше.

— А куда вы направляетесь? — спросил Квинтилл.

— Этого тебе знать не надо, — покачал Эйрих головой. — Но поверь, не с завоевательными или грабительскими целями. В ваших краях нет ничего достаточно ценного, чтобы я утруждался. У меня всё. А у тебя?

Примипил вернулся к своей делегации, запрыгнул на коня и поехал обратно в отлично видный отсюда город. Эйрих сидел на своём раскладном стуле и наблюдал за его возвращением.

На зрение он никогда не жаловался, даже отмечал неоднократно, что здесь стал видеть даже лучше, чем в прошлом, поэтому он смог отчётливо разглядеть, как из врат выехал отряд всадников, встретивший делегацию Квинтилла. Начался некий громкий разговор, отголоски которого доносились до Эйриха ветром, но долго это не продлилось, потому что примипил отмахнулся от размахивающего руками пожилого мужчины в короткой тоге, и поехал в город.

Лагерь был поставлен в течение трёх часов, которые Эйрих провёл, лёжа в своём шатре, держа ноги поднятыми в воздух. Ему посоветовал так сделать центурион Ортальд, командующий первой центурией второй когорты. В его словах чувствовался опыт, поэтому Эйрих последовал совету и сейчас лежал на кровати, блаженно прикрыв глаза.

Часы шли, легионеры отдыхали, потому что Эйрих приказал не ставить укреплений, ведь угрозы со стороны нет, а дозоры оповестят о врагах заблаговременно. Единственное, караульные подразделения несли службу, но их Эйрих тоже разрешил сменять чаще, потому что понимал, что все практически истощены тяжёлым переходом.

Настало время ужина, Эйрих вышел из шатра и сел на свободное место у ближайшего костра. Охотничий отряд, следующий за передовым дозором, настрелял местных кабанов, поэтому на ужин жёсткое и пахучее мясо, вкус которого можно перебить только перцем, сухим хлебом и вином.

Легионеры вокруг были довольны, потому что впервые за эти дни они знали, что сегодняшний отдых будет роскошным и долгим. Целые сутки, чтобы выспаться и отлежаться — это много.

Но не успел Эйрих сжевать пятый кусок кабанятины, как караул сообщил о прибытии новой делегации римлян. Пришлось вставать и идти.

— Совет куриалов принял решение, — обозначив рукой приветствие, начал примипил Квинтилл. — Они готовы начать обсуждение расценок за провизию, лошадей и телеги.

— Я думал, что они придут ко мне сами, — огляделся Эйрих.

— Меня уполномочили договариваться, — ответил примипил.

— Не меня бояться надо, а Алариха, — вздохнул остготский претор. — Ладно, мне нужно тридцать телег с двойными упряжками, а также декадный провиант на девять тысяч человек. Сколько ваш город хочет за всё это?..

/24 июля 409 года нашей эры, Восточная Римская империя, диоцез Мёзия, на тракте/

— Вот уж не ожидал, что ты так быстро нас догонишь! — воскликнул отец, размыкая объятия.

— А я ожидал, что вы будете идти быстрее, — ответил на это Эйрих. — Но я рад, что мы увиделись. Как обстановка?

— Римляне очень боятся нас, но торгуют, ведь золото не пахнет, — усмехнулся Зевта. — Чего мы стоим посреди дороги? Поехали в лагерь!

Эйрих жестом дал знак примипилу Альдрику, чтобы принимал командование и занимался обустройством легиона, а сам пошёл вслед за отцом.

Теперь, когда они догнали племя, истощающих маршей больше не будет, потому что нет смысла бежать впереди, но есть смысл держаться позади, ведь Аларих придёт оттуда.

Лагерь беженцев был огромным. Сотни актов, уставленных палатками, многие из которых выглядят настолько старо, будто лично засвидетельствовали самого рейкса Остроготу. Эта ткань хранилась с тех пор, как их роды пересекли Дунай и обосновались на относительно безопасном месте, на достаточном удалении от гуннов…

И так они жили: все понимали, что в Паннонии они не навсегда, поэтому держали все походные принадлежности наготове. Только вот чего они не ожидали, так это того, что пойдут не на закат, а на восход.

— Как всё прошло? — спросил отец. — Многих потерял?

— Потерял немногих, — покачал головой Эйрих. — А вот Аларих… Лучшие его воины пали тем вечером.

— Это отличная новость, потому что увеличивает наши шансы! — обрадовался Зевта. — Скольких он потерял?

— Примерно девять тысяч, среди которых реально хороших воинов было тысяч семь, — ответил Эйрих. — А я потерял шестьсот семьдесят восемь легионеров, восьмая часть из которых погибла по дороге, не пережив полученных ран и марша. Ещё двадцать шесть погибло по небоевым причинам — кто-то отравился, а кто-то умер от истощения.

— Девять тысяч врагов, но шестьсот семьдесят восемь легионеров⁈ — выкрикнул первый консул. — Невозможно!

— Спроси любого легионера, — пожал плечами Эйрих.

— Нет, я тебе верю! — выпучил глаза в изумлении Зевта. — Но цифры… Невероятно…

Главными факторами успеха Эйрих считал Драв и эквитов. Часть визиготских воинов на их берегу утонула в реке, куда их «вытолкал» легион, но основную массу потерь врагам нанесла кровавая резня, учинённая легионерами, когда визиготы дрогнули и бежали.

Хлюпающие вражеской кровью кольчуги, исцарапанные мечами и ногтями скутумы, окровавленные лица улыбающихся легионеров, во все лёгкие дышащих таким упоительным вечерним воздухом, шастающие среди горок из тел члены трофейных отрядов, добивающие недобитых — незабываемая картина настоящего триумфа…

Эквитов Эйрих наградил золотом, потому что их вклад был основным.

Если бы не эти два критически важных удара, легион бы потерял куда больше. А так, воочию узрев всю ультимативность остготских всадников, враг потерял боевой дух. Эйрих бы тоже, окажись на его месте, потерял боевой дух и всё остальное, потому что визиготы поняли, что дело-то не в наличии или отсутствии копий у их воинов, а в чём-то ещё. И вот это непонимание «чего-то ещё» деморализовало их пуще необычайно крепких легионеров, убивающих так, словно выполняют какую-то рутинную работу.

Теперь Эйрих считал, что нужно делать эквитов основной ударной частью его войска. При легионе их должно быть не две-три тысячи, как оно изначально запланировано, а вдвое больше. Пусть сильно дороже, чем обычные легионеры, но ещё сильнее их эффективность — контосы громко заявили о себе, причём сделали это совершенно по-новому.

Возможно, войско, наполовину состоящее из всадников это диковинно для всех, кроме кочевников, но Эйрих уже видел, как можно многократно расширить применение эквитов с контосами.

«Нужно сделать их центральной ударной силой», — подумал он, когда расчувствовавшийся отец вновь крепко обнял его. — «Римляне и германцы так не воюют, они ещё не знают, как противодействовать такому. Даже гунны могут дрогнуть, когда какие-то жалкие остготы возьмут верх на их прирождённом поприще…»

С такой армией его будет не победить.

«Но необходимо как-то одолеть Алариха», — подумал он.

— Как только все узнают, что ты сделал, — заговорил отец. — Народ захочет, чтобы ты навсегда остался диктатором.

— Диктатор — это ты, — поправил его Эйрих.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — поморщился отец. — Такая победа…

— Я не буду использовать её плоды, — покачал головой Эйрих. — В книгах много примеров того, к чему это может привести. И ни один из них не является хорошим.

— Ну… — Зевта растерялся. — Я думал, что ты идёшь именно к этому… Все эти усилия, Сенат…

— Может, раньше, — пожал плечами Эйрих. — Но сейчас меня устраивает нынешнее положение вещей.

Примечания:

1 — Сервитии — так в 400-е годы н. э. назывался город Сербинум, располагавшийся примерно там, где сейчас находится город, идентифицирующий себя как Градишка (хотя надо понимать, что Градишка лишь примерно там, где были Сервитии, потому что данные из позднеантичных источников противоречивые и кое-кто считает, что там вообще речь о разных поселениях). Это, в некоторой степени, важный для римлян речной порт, выполнявший роль транспортного узла между востоком и югом Балкан, поэтому просто так, на ровном месте, он исчезнуть не мог и исчез лишь где-то после VIII века н. э. Птолемей в своей «Географии» называет этот город Сербинум или Сербинон, в книге «Itinerarium Antonini» его назвали Сервитиум, на карте «Tabula Peutingeriana»