За исключением этой запоздалой полемики, нет никаких свидетельств тому, что Молотов принял новый курс в отношении Австрии с неохотой. Если делить советский президиум 1955 г. на сторонников мягкой и жесткой линии – а ситуация была куда сложнее, – то Молотов принадлежал бы к первому лагерю, а Хрущев – ко второму. Хрущев говорил, особенно в завершающих замечаниях на июльском Пленуме, что его стремление навести мосты в отношениях с Тито подпитывается не тупиковой ситуацией с Западом, а убеждением о том, как важно укреплять братские узы в социалистическом лагере: «После Второй мировой войны государства с общим населением в 900 миллионов откололись от империалистического лагеря. В крупных странах, таких как Китай, победила народная революция. Эти страны согласовали свои действия… Советский Союз, Китайская Народная Республика и другие страны народной демократии должны исходить из общих интересов рабочего класса и всех трудящихся, из интересов борьбы за победу коммунизма. Таким образом, мы должны постараться воспользоваться всеми материальными и духовными возможностями для укрепления нашего социалистического лагеря… Поймите, что социалистические страны обязаны помогать друг другу, чтобы укрепить дружбу между нами… Исторический опыт Советского Союза доказывает правоту учения Ленина о том, что разные страны, объединившись для защиты победы социализма, могут выбирать различные виды и методы решения конкретных задач социалистического строительства, в зависимости от их исторических и национальных особенностей»69.

Именно такая расстановка приоритетов заставляла Хрущева предпочесть определенность социалистической ГДР и разделенной Германии политическому риску переговорного урегулирования немецкого вопроса. А Молотов и МИД старались добиться конструктивных переговоров с Западом, которые создадут общеевропейскую систему безопасности и нейтрализуют угрозу объединенной Германии.

Последний этап молотовской кампании за европейскую коллективную безопасность развернулся на Женевском саммите (18–23 июля 1955 г.) и Женевском совещании министров иностранных дел (26 октября – 16 ноября 1955 г.). Политика европейской коллективной безопасности, которую продвигал Советский Союз на этих двух встречах, была похожа на курс, представленный на Берлинской конференции, правда с кое-какими важными дополнениями, поправками и изменениями линии, рассчитанными на то, чтобы помешать экспансии НАТО, разбивающей мир на враждующие полюса, с одной стороны, и создать лагерь стран Варшавского договора – с другой.

10 мая западные державы выпустили приглашение на саммит, чтобы поговорить о мировых проблемах, и 24 мая Советы его приняли. С этим событием пересекалась переформулировка московской линии в отношении Германии. 27 мая Пушкин отправил Молотову ноту, озаглавленную «По вопросу о новом советском предложении в отношении объединения Германии». Пушкин отталкивался от новой ситуации, сложившейся в результате вступления Западной Германии в НАТО. Поскольку вряд ли она добровольно или принудительно выйдет из Альянса в ближайшее время, то необходим новый подход к вопросу о воссоединении Германии. Предложенная Пушкиным политическая перспектива была завязана на концепции постепенного сближения ГДР и ФРГ таким образом, что воссоединение Германии осуществится в несколько этапов70. Эта мысль о длительном переходе к единству страны подводила к двум выводам. Во-первых, она подчеркивала, насколько важна потребность в общей системе коллективной безопасности, поскольку она обеспечивает необходимые условия для конструктивного сосуществования двух немецких государств. Во-вторых, если ГДР способна жить в мире с Западной Германией и искать сближения с ней, то Советскому Союзу следует поступать аналогично.

Советы уже успели заявить, что хотят нормализовать отношения с ФРГ, когда еще в январе 1955 г. говорили о германском вопросе и выпустили декларацию, официально объявляющую, что состояние войны с Германией прекращено. Этот документ имел целью способствовать подписанию договора о торговом сотрудничестве СССР и ГДР и заодно открыл путь к улучшению дипломатических отношений с боннским правительством. 8 июня 1955 г. СССР выпустил заявление, где предлагалось установить непосредственные политические, торговые и культурные отношения с ФРГ, а западногерманский канцлер Конрад Аденауэр приглашался в Москву на переговоры. Западная Германия ответила положительно, но заметила, что лучше провести неофициальную встречу, чтобы прояснить ряд вопросов, прежде чем вступать в официальную дискуссию. Затем стороны еще несколько раз обменялись любезностями, и в итоге Аденауэр отправился в Москву в сентябре 1955 г., чтобы установить дипломатические отношения между ФРГ и СССР71. Параллельно с этим событием 20 сентября был подписан договор между СССР и ГДР, где стороны обещали дружить, сотрудничать и стремиться к «воссоединению Германии на миролюбивой, демократической основе». Одновременно Советы заявили, что аннулируют пост верховного комиссара в Германии и передают контроль над границами ГДР самим восточным немцам72.

Концепция поэтапной реализации советских целей основывалась также на переформулировке курса по европейской коллективной безопасности. В директивах, которые получила советская делегация на Женевский саммит, в качестве основной цели заявлялось сокращение международной напряженности и развитие доверительных отношений между государствами73. По поводу коллективной безопасности инструкции были такие: на возражения Запада против прошлых советских предложений следовало представить новые мероприятия в два этапа: на первой стадии (два-три года) соглашения и структуры, лежащие в основе НАТО и Варшавского пакта остаются в силе, но стороны пообещают друг другу не проявлять агрессии и сотрудничать в политике; только на второй фазе существующие институты будут заменены на новую систему общеевропейской коллективной безопасности. Такая позиция СССР может показаться странной, помня, как раньше он настаивал, что европейская безопасность и решение германского вопроса неразделимы. Просто Советам хотелось избежать очередной перепалки с Западом по поводу общенемецких выборов, которая помешает заниматься приоритетным вопросом: коллективной безопасностью. Общегерманские выборы выпали из советского списка задач – по крайней мере на ближайшее будущее. Было очевидно, что подобные выборы создадут правительство, которое захочет оставить Германию в НАТО. А Москву это совершенно не устроило бы.

Другими советскими приоритетами на Женевской встрече были контроль вооружений и ядерное разоружение.

10 мая 1955 г. Советский Союз опубликовал ряд предложений, призывающих ООН создать международное агентство для контроля за быстрым сокращением объемов оружия и вооруженных сил и запустить процесс, итогом которого станет запрещение ядерного оружия74. Советской делегации поручили продвигать эти проекты и добиваться от западных стран соглашения.

Советскую делегацию в Женеву возглавлял Булганин. Вместе с ним поехали Хрущев, Молотов и Жуков. В открывающей речи Булганин повторил то, что говорил Молотов на открытии Берлинского совещания: цель конференции заключается «не выдвигать обвинения друг против друга, а искать пути и способы ослабления международной напряженности и создания атмосферы доверия в отношениях между государствами». Позже, выступая, Булганин рассказал о новом советском предложении о поэтапном создании системы безопасности. Кроме того, он говорил о том, что европейская система безопасности не обязательно является необходимым условием для решения германского вопроса. К этому пункту он вернулся и в заключительной речи. Появление двух независимых немецких государств и их участие в НАТО и Варшавском договоре соответственно означало, что «механическое объединение» двух Германий невозможно. Требуется, рассуждал Булганин, создать внутренние и внешние условия, которые приведут к германской целостности. Внешним контекстом станет европейская коллективная безопасность, а для появления условий внутренних необходимо сближение двух государств75.