Советское предложение о коллективной безопасности было неразрывно связано с обсуждением общеевропейского соглашения, которое среди прочего способствовало бы заключению мирного договора с Германией. И реализация общеевропейской коллективной безопасности действительно представляла собой необходимое условие для немецкого договора и объединения страны. Иными словами, не было бы ни ЕОС, ни перевооружения Германии, а мир обеспечивали бы коллективные гарантии против агрессии. Как сказал, представляя соответствующий проект, Молотов: «Создание системы коллективной безопасности в Европе не может и не должно умалять важность и необходимость скорейшего урегулирования германского вопроса в соответствии с требованиями по поддержанию мира в Европе. Более того, образование системы коллективной безопасности поможет создать более благоприятные условия для решения германского вопроса, поскольку это исключит участие какой-либо из частей Германии в военных группировках и таким образом уберет одно из главных препятствий к созданию единого, мирного и демократического немецкого государства»34.

Западные страны видели ситуацию в совершенно ином свете. Для них ЕОС представлял собой оборонную организацию и способ сдержать Германию, одновременно укрепляя Запад против советской угрозы. Западные представители на конференции не придавали ни капли значения советским предложениям ни по германскому вопросу, ни по европейской безопасности, подозревая в них просто прикрытие для коварных замыслов. Обращаясь 24 февраля по радио и телевидению к американской общественности, Даллес расписал советские цели как стремление поставить Германию под контроль коммунистов, а Европу – под контроль СССР, исключив Штаты от участия в ее делах. Он выставил проект Молотова «настолько бессмысленным, что, когда он его зачитывал, по тем сторонам стола, где сидели западные представители, прокатились волны смеха, к смятению коммунистической делегации»35. Через два дня в личном отчете Национальному совету безопасности (НСБ) Даллес продолжал брызгать ядом, доказывая, что конференция продемонстрировала: нейтрализация Германии и Австрии невозможна, поскольку СССР нужен полный контроль над этими странами, и на меньшее он не согласится. И Советы хотят, продолжал Даллес, разделить с США мир так, чтобы Америка была ограничена западным полушарием, а русские господствовали в Евразии. Даллес сообщил НСБ: «Молотов выступал, откровенно демонстрируя личную власть. Советский министр иностранных дел отныне не просто подчиненный, каким он являлся при жизни Сталина. Казалось (по крайней мере в сравнении с тем, что было раньше), что он приобрел право принимать собственные решения, просто отчитываясь перед Москвой и получая инструкции». Заодно Даллес предупредил, что в Берлине Молотов вел себя «очень умно и искусно на протяжении всей встречи. Он из один самых проницательных и хитроумных дипломатов нашего века, да, впрочем, и любого века»36.

Были на берлинской встрече и более светлые моменты. Например, «Тетя Молли», которую сочинил кто-то из английских делегатов (поется на мотив «Лили Марлен»):

Вернувшись из Берлина, Молотов представил отчет на заседании пленума партийного ЦК. В нем жестко критиковалась линия Запада, но Молотов выражал надежду на рост народной оппозиции ЕОС, особенно во Франции и Западной Германии38. Столкнувшись с категорическим неприятием Запада, СССР не собирался отказываться от своего проекта коллективной безопасности и активно снабжал материальными ресурсами китайцев, считая, что Берлинская конференция послужит стартовой площадкой для кампании в его пользу.

Советская делегация во время конференции следила за отчетами в западной прессе и комментариями по поводу своих предложений. Она отметила большой положительный интерес, выраженный в отношении концепции коллективной безопасности40, а Молотов занялся вопросом об участии США в европейской системе безопасности и о советских отношениях с НАТО. Громыко поручили выработать новый курс. После многочисленных черновиков, которые Молотов подробно отредактировал, появилось двойное предложение: Соединенные Штаты могут участвовать в организации европейской коллективной безопасности, а СССР имеет право вступить в НАТО.

26 марта Молотов послал Маленкову и Хрущеву длинную ноту с обоснованием такой концепции. Об этом документе стоит поговорить подробно, поскольку он представляет собой редкий образец текста с детальными, логическими выкладками, который Молотов приготовил для Президиума. Обычно он направлял документы, написанные для Президиума сотрудниками его министерства, без комментариев, за исключением тех случаев, когда требовалась санкция. В данном случае он явно понимал, что необходимо подкрепить смелую политическую инициативу весомыми доводами.

Для начала Молотов подчеркнул положительную реакцию, которую вызвала советская концепция европейской коллективной безопасности, особенно во Франции. Впрочем, ее противники говорили, что ее цель – отстранить Соединенные Штаты от участия в делах Европы. Молотов воспроизвел разговор между послом СССР в Париже Сергеем Виноградовым и Г. Палевски, одним из руководителей голлистского движения: «Как говорит Палевски, отношение к советскому предложению изменится, если советское правительство объявит, что Соединенные Штаты могут принять участие в системе коллективной безопасности в Европе, будучи государством, оккупирующим Германию, и помня, что оккупация Германии не будет продолжаться вечно. По утверждению Палевски, участие США в Общеевропейском соглашении о системе коллективной безопасности будет временным и ограничится периодом до заключения мирного договора с Германией».

Но, писал Молотов, нецелесообразно обозначать временный характер участия Соединенных Штатов, поскольку это помешает борьбе против ЕОС. В связи с этим, продолжал министр, против советского проекта выдвигают следующий аргумент: якобы он хочет подорвать НАТО. Поэтому СССР стоит одновременно предложить Штатам присоединиться к системе европейской коллективной безопасности и поднять вопрос о членстве СССР в НАТО. Вероятный исход такого двойного предложения Молотов оценивал так: «Скорее всего, организаторы Североатлантического блока отреагируют негативно на этот шаг советского правительства и выдвинут множество различных возражений. В таком случае правительства трех держав снова покажут себя организаторами военного блока против других государств, и это укрепит позиции социалистических сил, ведущих борьбу против формирования Европейского оборонного сообщества. Подобное отношение к инициативе советского государства может и, разумеется, будет иметь свою негативную сторону для нас в той или иной мере, поскольку оно отражается на престиже Советского Союза. Учитывая это, Министерство иностранных дел предлагает, чтобы советская нота не заявляла напрямую готовность СССР вступить в Североатлантический блок, а ограничилась объявлением о готовности рассмотреть совместно с заинтересованными сторонами вопрос об участии СССР в Североатлантическом блоке.