— Он, — протянул ИО Императора. — Он. Только действует в цейтноте и без подготовки. От того и получается так топорно… Если предположить, что этих «Стилетов» было два, а не один, то получается, что, пока Валаньева с Императором отвлекали всё возможное внимание на себя, второй «Стилет» под своей «невидимостью» полетел к станции. И каким-то образом взорвал её.

— Каким? — нахмурился полковник. — Как один маленький Универсал может взорвать огромный космический корабль, с авианосец размером? Даже, если ПКО его не видит?

— Это ж Кашим, — пожал плечами Александр. — Он и не такое может. С Иваном связь есть? Могу я с ним переговорить?

— Есть, — подтвердил полковник. — Иван находится на мостике «Волевого», канал связи установлен. Устойчивый, защищённый, шифрованный.

— Отлично, — проговорил монах и потянулся к селектору. — Телемост с «Волевым», на экран в моём кабинете, — отдал распоряжение дежурному оператору через селектор он. Послышалось короткое «Есть!», после чего над столом раскрылся голографический экран. Через пару минут на этом экране появилось изображение Императора Ивана в его белом военном мундире.

— Здравствуй, сынок, — первым поздоровался монах. — Как ты там? — мягко улыбнулся в бороду он.

— Нормально. Отбился. Чего тебе? — достаточно грубо ответил хмурый Иван.

— Да так, ничего… — продолжил улыбаться монах. — Только вот, что-то наш общий друг похоже хватку теряет: улики, технологии… живые свидетели. Стареет, что ли, нет?

— Это был не его план, — ещё сильней нахмурился Иван. — По его плану, всё было бы, как обычно, гладко, красиво… и без свидетелей. Совсем.

— Эвоно как? — округлил глаза и округлил рот Александр. — И это кто ж такой убедительный, кого он послушался?

— Я, — ответил Император.

— Брешешь, — довольно улыбаясь, протянул Александр. — Врать качественно ты так ещё и не научился. Ну что же, сынок, ты не болей там, кушай хорошо, спать ложись не поздно… — изображение Императора в парадной форме исчезло, экран стал тёмным.

— «Волевой» завершил вызов, — сообщил дежурный оператор по селектору. — Вызвать снова? Канал устойчивый.

— Нет, — коротко сказал Александр. После чего отключил экран и отключил селектор.

— Собери мне всё, что вообще возможно и невозможно на Валаньеву, — без улыбки велел полковнику ИО Императора.

— Слушаюсь, — коротко поклонился тот. — Начать вербовку?

— Ни в коем случае, — остановил его Александр. — Близко к ней не подходить! Пальцем её и её круг общения не трогать! Но я должен знать о ней всё. Совсем всё, понимаешь меня, Анатолий Михайлович?

— Понимаю, — кивнул полковник. — Она так важна?

— Её послушался Кашим. Послушался и убил не всех, кто там был. Как думаешь сам, важна она? — хмыкнул ИО Императора.

— Я понял, Господин, — поклонился полковник. — Разрешите выполнять?

— Иди, — кивнул монах. Тот развернулся и двинулся к двери. — Да, Анатолий Михайлович…

— Слушаю? — остановился и повернулся к монаху тот.

— После завтра… подготовь мне ту девочку.

— Хорошо, — кивнул тот.

— Ну и подкинь ей чего-нибудь, чтобы ей по нраву было. Ты лучше меня знаешь. Заслужила.

— Понял, сделаю, — снова кивнул полковник.

— Иди, Анатолий Михайлович, иди. Работай, — мягко улыбнувшись, кивком отпустил своего человека Александр.

***

Глава 29

***

Иван открыл глаза и посмотрел на чистый, идеально ровный и белый потолок над собой. Тело ощущалось… странно. Оно было необычно лёгким, словно бы на него резко снизилось действие силы тяжести. Несмотря на это, шевелиться не хотелось. Страшно было шевелиться.

Последнее, что он помнил, это, как его вытаскивали из-под открывшегося колпака Лёнькиного истребителя, из кресла второго пилота, по которому он растёкся после того, как их Универсал наконец остановился, произведя посадку на лётную палубу авианосца.

Впереди, точно так же вытаскивали из пилотского кресла Валаньеву. Потом их обоих быстро куда-то несли на носилках. Ещё был какой-то близкий взрыв, испуганные крики, дым, сирены противопожарной системы, какая-то суета…

Двигаться не хотелось. Да и страшновато.

Тут в поле зрения появился серьёзный усатый мужчина в белом халате медика.

— С пробуждением, Ваше Величество, — сказал он, склоняясь над голографическим экраном пульта, который Иван мог видеть на краю своего зрения, не поворачивая головы и двигая только глазами. Глаза побаливали, в них словно песка насыпали.

— Что со мной? Где я? — разлепил губы Иван и обратился к этому мужчине.

— В медицинском блоке «Волевого», — не отрываясь от своего занятия, ответил тот. — В медкапсуле. Проходите программу послебоевого восстановления.

— Что это за «послебоевое восстановление»? — спросил Иван. Двигать челюстью было больно. Челюстные мышцы ныли.

— Вы ведь не проходили нормальной лётной подготовки для пилотов истребителей?

— Нет.

— Да, наверное, и не интересовались тонкостями этой профессии. А между тем, во время боя, тело пилота испытывает многократные тяжелейшие перегрузки. Пилот буквально выжимает своё тело до самого донышка, не заботясь о последствиях: какие уж тут последствия — прожить бы ещё секунду, не будучи разнесённым на атомы. Во время учебных вылетов и боёв, за состоянием тела пилота следят диспетчеры и операторы, не позволяя ему доводить себя до опасных границ. Во время же боя неучебного… Сами понимаете.

— Понимаю, — проговорил, вяло двигая челюстью Иван.

— Вот и были разработаны средства и методы, восстановительные процедуры… специально, чтобы пилот не умер и не остался калекой уже после боя, — оттянул одно веко и посмотрел глазное яблоко Императора медик, потом другое. — Вы же, Ваше Величество, с дуру… или из-за какой-то жутко важной стратегической необходимости, влезли в кресло второго пилота не к кому-нибудь, а к Насте Валаньевой. Очень опрометчиво с вашей стороны. Очень.

— Почему? — задал вопрос Иван, хотя, в принципе, не сильно нуждался в ответе.

— Медкорпус «Волевого» формировался в спешке. И практически целиком из медперсонала Московского Гвардейского, что, в общем-то правильно. Лучше ребяткам летать со своими медиками, чем с чужими. Мы-то их уже, как облупленных знаем… Так вот, Настя… — мужчина закончил осмотр и проверку данных. — Настя — частый гость медблоков. Можно сказать, завсегдатая. У неё что-то случилось лет десять назад. Ещё до перевода в Гвардию. Что именно: не знаю — секретность, мать её. Но, подозреваю, что-то сильно нехорошее — Золотые Звёзды просто так на грудь не вешают. Даже на такую красивую, как у неё, да… — Иван не перебивал. Во-первых, говорить было больно и трудно. Во-вторых, разговор отвлекал, разгонял мысли. В-третьих, действительно было интересно. — В общем, не зря её