Он старался быть особенно нежным, предупредительным. Всеготри раза в жизни он изменил своему принципу не иметь дела с девственницами. Нопроизошло это в молодости. Теперь же он был опытным, многое повидавшиммужчиной. Но этот опыт ему не понадобился сегодня. Девушка млела от одного егоприкосновения, и весь арсенал средств, которыми располагал Дронго, ему непонадобился. Его влекло к этой чистой, невинной девушке, влюбленной истрастной, а Джил была без ума от Дронго еще и потому, что он старше и опытнее.

Ему нравилась некоторая ее угловатость, отчаянная решимость.Он ласкал ее своими сильными руками, и это доставляло ей ни с чем не сравнимоенаслаждение.

«Как нелепо, — думал он, откинувшись на подушку, — какнелепо все получилось».

Она водила пальцем по его животу. Потом коснулась кончикомязыка его уха и прошептала:

— Спасибо. Я так счастлива!

— Зачем ты это сделала? Почему пришла именно ко мне?Объясни, ради бога!

— Ты мне понравился, — просто сказала она.

— Это единственная причина?

— Нет. — Она посмотрела ему в глаза.

— Что еще?

— Я подумала… я видела, как ты спасал ребенка. И вспомнила освоей подруге. Она должна была ко мне сегодня приехать. Мы вместе учились впансионе. Ты понимаешь?

— Нет, — честно признался он, не понимая, при чем тут ееподруга.

— Мне стало страшно. Ты мог погибнуть. И я. Мы оба могли.Мне стало так страшно. — Она крепко прижалась к нему.

— Ты вспомнила о ее болезни? — понял наконец Дронго.

— Да, — кивнула она и после паузы добавила: — Я подумала,что любой человек может погибнуть в любую секунду. И я тоже. И тогда я ничегоне узнаю. Никогда и ничего. И очень испугалась. Но ты не думай, что я толькопоэтому, — словно оправдываясь, сказала она, — честное слово, нет. Но мнедействительно стало страшно. А тут появился ты. Такой сильный, добрый,надежный. Ты меня понимаешь?

— Стараюсь, — вздохнул он, — а ты понимаешь, что сказал бытвой отец, если бы узнал, чем мы тут занимаемся?

— Он не узнает.

— Секрет полишинеля. И как долго ты собираешься от негоскрывать это?

— Он не узнает, — повторила она.

— Пойми, Джил, каково мне сейчас. Получается, что ясоблазнил девушку. А это не в моих правилах.

— Тебе не нравятся девственницы?

— При чем тут это! — улыбнулся он. — Господи, какой ты ещеребенок!

— Почему ты считаешь себя стариком? — нахмурилась она. —Тебе нет и сорока. Седые волосы на висках не в счет.

— А у меня волос вообще раз-два и обчелся.

— Ничего. Мой отец тоже лысый, это придает мужчинам особыйшарм.

— Весьма слабое утешение.

— Муж моей кузины старше ее на тридцать два года. У нихчетверо детей.

— Надеюсь, ты не собираешься за меня замуж? — засмеялсяДронго.

— Собираюсь, — ответила она, глядя ему в глаза. Он понял,что она не шутит, и перестал смеяться.

— Ненормальная, ведь ты даже не знаешь, откуда я родом.

— Уже знаю. Из Москвы. Никогда не была в России. Говорят,там очень холодно.

— При чем тут холод? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Тыграфиня, а я простой смертный. К тому же иностранец. Кстати, почему тебя зовутДжил? Это ведь не итальянское имя?

— Английское. Мать хотела назвать меня Джиной, но отецнастоял на Джил. Ему нравилось именно это имя. Короткое и звонкое. Он говорил,что оно как божье благословение, как удар колокола. Поэтому меня так назвали.

— Титул к вам перешел по наследству или отец — граф в первомпоколении?

— Хочешь сказать, что сейчас титул можно купить, —рассмеялась она. — Нет, могу тебя огорчить. Титул пожалован нам еще всемнадцатом веке, триста лет назад. А до этого мы были баронами.

— И ваша родословная насчитывает…

— Почти семьсот лет. Почему у тебя такое лицо? Тебя неустраивают мои предки?

— Господи. Разумеется, не устраивают. В тебе голубой кровибольше, чем у всех жителей какого-нибудь среднего города, вместе взятых. Какаяу тебя группа крови?

— Еще раз должна тебя огорчить, у меня кровь не голубая, асамая обычная. Первая положительная. Ничего особенного. У большинства людейтакая кровь.

— Ты меня успокоила, — проговорил он, улыбаясь, — а я ужиспугался, что у тебя аристократическая четвертая отрицательная. В этом случаеу нас с тобой была бы дикая несовместимость.

— А у тебя отрицательная?

— Да, третья отрицательная.

— Почти голубая кровь, — восхищенно произнесла она, — а тыеще смеешь меня упрекать.

В этот момент пронзительно зазвонил телефон. Джилвздрогнула. Этот резкий звук, казалось, вернул их с неба на землю. Дронго снялтрубку.

— Слушаю.

— Мы хотели выразить вам благодарность, — услышал он голосУилкинсона. — С сегодняшнего дня вы почетный клиент нашего отеля и можетеоставаться у нас так долго, как пожелаете. И безвозмездно.

— Я вечером улетаю, — сказал Дронго, покосившись на Джил. Онзаметил, как она вздрогнула.

— Журналисты хотели взять у вас интервью. Мы готовимспециальный репортаж о вашем мужестве.

— Ни в коем случае. Пусть даст интервью начальник вашейслужбы безопасности.

— Благодарю вас, — сказал мистер Уилкинсон, — вы оченьлюбезны. Скромность украшает вас так же, как мужество.

— Смотрите не перехвалите меня, — произнес Дронго, —единственная просьба — дать мне поспать в оставшиеся несколько часов.

— Конечно, я распоряжусь, чтобы вас не беспокоили.

— Спасибо. — Дронго положил трубку и повернулся к Джил. Оналежала на животе, уткнувшись в подушку.

— Все это прекрасно, если бы не было так грустно, — сказалон по-русски, перефразировав известное выражение.

— Что ты говоришь? — подняла голову Джил.

— Мне нужно возвращаться в Москву.

Она замерла в его объятиях. Потом чуть-чуть отодвинулась.

— Что ты сказал?

— Мне нужно возвращаться в Москву, — повторил он.

Джил какое-то время молчала. Потом вскочила с кровати.

— Нет, — кричала она, — ничего не говори. Молчи.