— Так давай зайдем в квартиру и я не заболею.

Пребывая во взбудораженном состоянии от простого касания, ляпнула, не задумавшись:

— А ты меня соблазнишь?

— А ты хочешь? — приподнял бровь, заинтересовано скосив взгляд на грудь.

Сказать, что соски чувственно отреагировали, это не сказать ничего. Затвердели, сжались и заныли, словно он не взглядом грудь ласкал, а губами. Губами мягкими, как бархат. Нежно, медленно.

— Если мне понравится ответ на мой вопрос, то да.

Смело призналась. Поглощенная эмоциями, сделала шаг к нему и замерла, испугавшись своих действий. Закрыла глаза, не решаясь посмотреть на Алена, прикоснулась ладонями к груди и задрожала. Такой теплый, и сердце так часто бьется, как мое. А ещё пахнет божественно.

— А если не понравится, снова убежишь?

Прижал к себе, пока я, глотая слезы, думала над ответом. Ощущала себя двояко. Вроде как хочется разрыдаться и на ручки, а с другой стороны — оттолкнуть от себя и уйти, прекращая унижаться.

— А он мне не понравится?

Слегка отстранившись, посмотрела в темные, как ночь, глаза. Посмотрела, и сердце тревожно сжалось. Его взгляд был задумчив, серьезен и печален. Захотелось спрятаться, зажмуриться и заткнуть уши. И не слышать всего, что он собирался сказать.

— Давай зайдем и ты сама решишь, — предложил.

Желание уйти возросло в разы, и Ален это заметил. Прижал к себе сильнее, до хруста, так, что дышать было трудно.

— Не убегай.

Не знаю, что повлияло сильнее: умоляющие нотки в голосе или последующий поцелуй, такой нежный и опьяняющий.

— Хорошо.

Согласилась, сжимая его плечи, пыталась устоять на ослабевших ногах. Ален прикрыл глаза, всем своим видом показывая, как наслаждается нашей близостью. Провел губами по моим, поймав ртом тихий вздох, затем по щеке, коснулся мочки уха и произнес:

— Родная моя.

И я растаяла. С трудом поборов глупую улыбку, положила голову на плечо, пока Ален заносил меня в квартиру. Его крепкие объятья, теплое дыхание дарили покой.

В гостиной был разложен диван, и на мой вопросительный взгляд Ален, смутившись, ответил:

— Не люблю спать один в спальне.

— Так, значит, это правда, что Марк уехал? — спросила, присев на край дивана.

— Да, ему нужно разобраться в себе. Он запутался.

Ален тоже сел, только, на мой взгляд, слишком далеко. Я хотела сократить дистанцию и…

— Не оправдывай его, — нахмурилась, вспомнив, зачем я, собственно, сюда пришла.

“Зоя, да уймись уже наконец. Стерва озабоченная. Поговори, выслушай. Желательно, в одежде и с ясной головой,” — напутствовала себя мысленно.

— Буду, — резко возразил. — Потому что прежде чем делать выводы, нужно посмотреть на конфликт с разных сторон. А ты и он… вы… бараны! Гордые, обидчивые бараны!

От эмоциональности Алена я растерялась, но не надолго, пока не поняла, кого он считает бараном.

— Ты охамел? — возмутилась. — Какой я тебе баран!

— Красивый, — улыбнулся.

И как на это реагировать?

Обидчиво замолчала.

— Насколько хорошо ты успела познакомиться с Мишель? — продолжил Ален, подсев ко мне ближе, и приобнял за плечи.

— Не очень, но мне хватило, чтобы перестать с ней общаться, — поморщилась.

— Она очень хорошая актриса.

— Ничего подобного, — фыркнула, вспоминая разговор в кабинете.

Но Ален не услышал мой ответ, он словно перенесся в прошлое. Его взгляд был отстраненным, а голос стал тих, когда он продолжил рассказывать.

— Когда мы начали встречаться, Мишель играла роль скромной разватницы, робкой и обидчивой. Радовалась нашему вниманию и подаркам, как ребенок. Никогда не показывала свой характер. Возможно, эта ваниль и насторожила бы нас раньше, но мы так хотели полноценную семью, детей. И как-то Мишель вписалась в наше виденье жены. Марк сложно переживал каждый разрыв с девушками, с которыми мы так или иначе пробовали построить отношения. И чаще всего причиной было то, что девушки желали нормальных отношений без третьего лишнего или причина заключалась в непростом характере Марка. Он пытался от меня уйти, хотел, чтобы я был счастлив, — горько усмехнулся, — мне удалось его убедить, чтобы он остался со мной. И в этот период нам встретилась Ми. И он так прикипел, трясся над ней, в жопу целовал. Доверял ей и принимал все её капризы. Марк — дикий собственник, но ей позволял не только никак не афишировать, что она занята, но и флиртовать с другими при нем. Я пытался повлиять на ситуацию, разговаривал с одним, с другим, но они словно не слышали меня. Он сходил с ума, так что ничего не замечал, а Ми издевалась и пыталась настроить меня против Марка.

— Что? — вырвалось.

— Да, она хотела выжить Марка всеми возможными способами. Однажды, когда я был в отъезде по просьбе отца, Ми напоила его и, когда он вырубился, пригласила молодого парня для фотосессии. Хотела, чтобы я поверил, что Марк может изменить.

— Какой ужас, а с ним… — сглотнула, не зная, как продолжить мысль.

— Нет, ничего не было. Я нашел того парня и поговорил с ним. Поверь, если бы он прикасался к моему мужу, он бы признался.

— Он хоть жив? — хмыкнула.

— Когда я уходил, вроде дышал, — усмехнулся и добавил, — Марк так и не узнал про это.

— Ты ему не сказал?

— Зачем? В то время я уже начал не доверять Ми и сам все разузнал, прежде чем устраивать скандал. После этого я и решил с ней порвать.

— Разве не она вас бросила? — удивилась во второй раз.

Кажется, от его рассказа я протрезвела.

— Технически — да. Но это я её свел со Стивеном, точнее, вложил идею завести старого мужа, чтобы все деньги остались ей. А дальше разговор со Стивеном, и он согласился завести себе молоденькую, для развлечения. Ми до сих пор не знает, что после его смерти ей не достанется ничего.

— И Марк не знает?

— Нет. И меня это мучает. Я не знаю, стоит ли рассказать ему про все. Про то, что спас его от кровососущего создания и разбил сердце. Он меня бросит, даже разбираться не будет. Уйдет и из-за гордости не вернется, даже когда поймет меня.

— Я протрезвела, и у меня разболелась голова.

— Это же хорошо, ты будешь помнить наш разговор.

— Я бы и пьяная такое не забыла. Знать, что твоя копия не просто сука, а мразь… Это сложно забыть.

— Но ты не такая. Зой. Я когда тебя увидел, признаюсь честно, поначалу был заинтересован в твоей внешности, хотел провести пару ночей, развеяться и Марка расшевелить.

— Ты хотел меня использовать, чтобы помочь мужу? Ну ты и мудак! — фыркнула.