Считается, что свастика была занесена в Индию вторгшимися арийскими племенами в XVIII веке до н. э., но она уже почиталась как священный символ цивилизацией долины Инда за тысячу лет до этого. На оборотной стороне знаменитой цилиндрической печати из Мохенджо-Даро с изображением бизона нарисована правосторонняя свастика.

То обстоятельство, что знак свастики играл важную роль в ритуалах многих культур в течение тысячелетий, не так удивительно, как практически одинаковое его смысловое значение у совершенно разных народов. Мы снова встречаем свастику высоко в горах Гималаев, где этот символ, нанесенный на язык Ньятри Тсенпо, обеспечил ему трон первого царя Тибета. Легенда подразумевает, что он говорил слова, исполненные тайного смысла. Знак свастики был повсеместно признан как обозначение высшей духовной силы и назван писателями-символистами Татьяной и Мирабель Блау «остатком древнетибетской религии Бон».

Бон — обобщающий термин для разных мистических традиций Тибета, существовавших до начала VIII века н. э., когда они смешались с буддизмом и образовали политеистический синтез. Он происходит от словосочетания Бон па — «декламация магических формул», и подразумевает духовные знания, управление демоническими силами, переселение душ в те или иные материальные формы. Последователи этого анимистического культа, считающего все предметы одушевленными, верили, что декламация или монотонное песнопение на определенные тексты, известные как мантры, оказывает мощное воздействие на духовный и физический план бытия. С помощью мантры можно было сплести заново ткань отдельной человеческой судьбы или поднимать в воздух многотонные каменные блоки, находясь в измененном состоянии сознания.

Мистическая религия шаманского экстаза и манипулирование звуком, писал тибетский историк Нанкхай Норбу, были представлены в начале И века до н. э. чужеземцем по имени Шенраб Мивоче. Как и буддисты, которые пришли спустя много столетий после него, Мивоче объединил туземные мистические культы под общим названием Бон. Он поселился в Шансуне, на западе Тибета, между горой Кан Ринпоче (более известной как Кайлас) и озером Мафам, или Манасаровар, которые до сих пор остаются двумя самыми священными местами в мире для миллионов жителей Азии. По замечанию Норбу, этот регион «во всех отношениях можно считать колыбелью тибетской культуры». Гору Кайлас называли «горой свастики», она якобы ось мира, вокруг которой вращается Земля, для паломников, испытывающих духовное озарение. Термин «Ось мира», или «Пуп Земли», ранее уже встречался во время наших поисков следов Лемурии на острове Пасхи, первоначально известном как Те-пито-те-хенуа, а также в инкской столице Куско.

Норбу пишет о Мивоче: «Главной целью его миссии было обновление и реформирование существующих родственных и ритуальных традиций», а не их искоренение; к примеру, он заменил ритуалы жертвоприношения людей и животных на жертвенные подношения в виде глиняных фигурок, этот обычай до сих пор соблюдается далай-ламой и его последователями. Судя по его заботе о сохранении жизни, мы можем прийти к выводу, что принцип сострадания ко всем живым существам, центральный в тибетском буддизме, тоже связан с Мивоче. Место, где он поселился, насыщено ассоциациями с его таинственными идеями. Если шан означает «дорогой», «возлюбленный», тун — тибетская птица Га-руда, мифическое воплощение огня, чья эмблема — свастика. Однако «огнем Мивоче» была энергия Кундо-лини, которой обладают все чувствующие существа — внутренняя энергия, распространяющаяся вверх от витка у основания позвоночника человека. Ее можно либо превратить в пламя с помощью катарсиса, либо пробудить в результате медитации для духовного просветления и диалога с Великим Сострадательным Разумом, который есть Вселенная. Этот «огонь» считается самым активным из пяти элементов религии Бон.

После обращения местного царя Тривера Чаручена мистицизм Мивоче распространился по восточному и центральному Тибету, где пустил такие глубокие корни, что все последующие попытки запретить его провалились. Даже после того, как царский храм и ламаистские монастыри гомпа в Тотлинге были разрушены и покинуты в XVII веке, под влиянием Бон буддизм в Тибете развивался совсем не так, как в других странах. Его уникальность — результат синтеза двух религиозных и культурных традиций.

Одно из отличий тибетского буддизма от остальных форм этой религии — священное искусство создания ритуальных изображений из песка. Его существование у двух народов на разных концах нашей планеты давно озадачивало антропологов, не хотевших присоединиться к их консервативным коллегам и отвергать любые аналогии между Центральной Азией и Юго-Западной Америкой как чистое совпадение. Хотя обе версии имеют существенные различия, есть поразительные черты сходства. Среди самых важных — крест с загнутыми концами, который буддистские монахи и шаманы навахо включают в свои рисунки как главный символ духовной силы. Тибетский аналог Тсил-ол-ни — Калачкара, «Колесо времени», воплощающее мудрость таких учителей, как Будда, в песчаном рисунке. Это мандола, символическое изображение космических энергий, с которыми хотел слиться ее творец. Создание мандалы само по себе — разновидность медитации на тему безграничного сострадания.

Как и американские индейцы, монахи проходят специальный курс обучения под руководством мастера, который следит, чтобы традиционные линии и узоры воспроизводились с минимальными отклонениями. Калачкара — идеализированный образ небесного города, места безупречной гармонии, где достигается высшая цель просветления. По обе стороны мира молитвы и священные песнопения сопровождают создание песчаного рисунка. После завершения церемонии избавление от песка является важным ритуалом для обеих культур. Индейцы навахо собирают зерна в совок и относят в дальний северный угол жилища для захоронения в направлении, которое ассоциируется с выходом в следующий мир. Тибетцы бросают освященный песок в океан (реку или озеро, если они находятся далеко от побережья) в честь далай-ламы, чье имя означает «океан сострадания». В любом случае, поражает не только сходство этой необычной живописи, но и особое значение, которое ей придают тибетцы и индейцы юго-запада Америки, пользующиеся песчаными рисунками для достижения измененных состояний сознания. Особыми цветами у обоих народов обозначаются главные линии, на рисунках непременно есть одна центральная и четыре горы вокруг нее. Тибетская молельная палочка тоже известна шаманам навахо. Эти аналогии — за пределами обычного совпадения, крест с загнутыми концами не случайно главный священный символ и в Центральной Азии, и в юго-западной Америке.

Параллели становятся еще более тесными при сравнении мифов каждой из культур. У тибетцев свой вариант предания о Народе Воды, духовных, наставниках, обучавших предков индейцев навахо. В chog tabs, Мифах Творения, рождение Шенраба Мивоче в 1917 г. до н. э. означает, по словам Норбу, «начало тибетской истории». Как уже говорилось, он не был коренным жителем Тибета, но принадлежал к первой из пяти рас, прибывших с последовательными волнами иммиграции. Эти расы, в порядке от наиболее современной к древнейшей, назывались Ра, Дру, Тонг, Донг и Му. Все они, вместе с коренным народом Се, символизируются шестью лучами восходящего солнца, изображенного на тибетском национальном флаге. Восходящее солнце знаменует направление, откуда прибыли чужеземцы, и намекает на солнечный культ лемурийской прародины.