Много чего было обещано в прошлый визит к заготовителям рогатых длиннохвостых дикобразов. Особенно — их нынешнему Вождю. Да вот только все так и осталось невыполненным, только иногда напоминая о себе долгим эхом, до сих пор гулявшим по рощам карандашных пальм. И поэтому нужен был особый подход, дабы поднять настроение у разочарованных в конец собирателей коричневых удобрений.

На этот раз, для осуществления своей цели, месье Макароноухий выбрал маскарад. Занялся подготовкой к нему моментально, не откладывая вещи в долгий ящик.

Скинув с себя расшитую золотом треуголку, и поставив в угол бананового заводика поржавевшую в борьбе за крокодиловый подрост железную кирасу, он вырядился Санта-Клаусом.

На островной, разумеется, манер, где главной приметой «Вожака на празднике» являлись вовсе не борода с красным колпаком. А наоборот — местный обычай откровенной и на века босоногости.

Но кое-что осталось от волшебника, приходящего на праздник через печную трубу. Являться следовало похожим образом — при большом коробе подарков. Ценных вещей, желательно предназначенных каждому островитянину.

Или, на худой конец, в обязательном порядке самому влиятельному Вождю и его сановным Визирям.

Короб же у, исключительно щедрого и гораздого на всякую выдумку месье Макароноухого был. И очень даже неплохой. Можно сказать — хороший! Остался с прошлого возвращения от островитян, напихавших ему тогда в емкость столько всяческих наказов, что пришлось даже пришивать лямки. На манер рюкзака. Дабы без потерь доставить до своего столичного дома в метрополии.

К настоящему времени само содержимое ёмкости из липового лыка, само по себе, совсем пропало. Обратилось в прах и тлен. Было потому высыпано и рассеяно там, где можно было и за труху получить отступные.

Теперь же, своей первозданной пустотой короб навёл шамана на интересную мысль:

«Стану сам лучшим подарком!».

Идея понравилась.

Наверняка и в реальности роль мультфильмовского персонажа могла прийти по вкусу, охочим до всего интересного, жителям Богатого Острова. Потому, забравшись в липовую емкость, и протоптав в его днище для устойчивости два отверстия под свои, традиционные — босоногие пятки, месье Макароноухий достаточно прытко для его статуса и устремлений поковылял прямо к башне, откуда обычно запускались рейсовые «Ковры-самолёты».

Но то, к чему привыкли вечно не имеющие обуви островитяне, сыграло злую шутку с их иногородним шаманом. Ковыляя сначала по холодной брусчатке, а потом и гравию взлётного поля, он от неподготовленности к подобному способу передвижения, не достиг желаемого. По собственным словам повторил участь листа фанеры, оказавшегося над столицей далекой, но такой родной его сердцу, Франции. А коли случайно не успел, то и непроизвольно опоздал на рейсовый палас.

Следующий, судя по информации на табло расписания рейсов, был не скоро. И впору оставалось бить себя от ярости колотушкой по ритуальному же хвостику волос — оселедцу, оставленному местным парикмахером точно в соответствии с портретом рядового погонщика главной ценности материка — одинокой коровы, оставлявшей после себя замечательную коричневую краску с ценными удобрительными свойствами.

Но, к счастью для загоревавшего обитателя липового короба, членовредительствоваться ему не пришлось. Не подвели зоркие глаза, способные увидеть где угодно лучшие места для посадки бананов и размещения яйцекладки крокодилов. И теперь они выручили его в трудную минуту.

Все же благодаря этим рецепторам зрения, незадачливый путешественник удачно для себя и вопреки планам других обитателей взлетной башни, заметил в самом дальнейшем углу замечательной в века «Ковродромовой башни» заветный объект, каким оказался, готовящейся к вылету новый борт.

Удача продолжилась и далее. Подтверждая замечательные свойства, еще остававшиеся в волшебном бубне, заканчивавшего свой срок профессионального специалиста по камланию на флоре и фауне.

Как сообщил по громкой связи диспетчер, ковёр-самолёт летел прямо на Богатый Остров. Это наводило на очень необходимую при данных непростых обстоятельствах, позитивную мысль.

— По пути! — смекнул про себя месье Макароноухий. И не ошибся.

Вёзло туда воздушное транспортное средство очередной гуманитарный дар Большой Земли в виде нескольких бочонков с наличными «данайцами».

И это тоже было ему на руку.

— Скажу, что я их лично выбил из государственной казны для островитян! — еще более обрадовался будущий пассажир спецрейса. — Намекну, что и дальше можно будет на меня положиться.

Оставалось только попасть на борт, убедив окружающих в собственном бескорыстии и полезности для дальнейшего существования постоянных обитателей конечной точки маршрута.

Но тут запас удачи, видно, стал подходить к концу.

Прямо на краю взлётной башни у лесенки, ведущей в «Ковёр самолёт» стояла не просто большая, но и очень длинная очередь, товарищей однокрасочных. Как тут же выяснилось, в этот момент, среди них были исключительно лица, провожавшие своего представителя, избранного в жрецы на Богатом Острове. Не считая, разумеется, того самого. И теперь тоже вынужденного отбывать туда, со своей чудесной, обжитой и уютной метрополии за три девять земель, в Мухосранск, в дикую пустошь, в дебри вселенские для восполнения чудесной энергии общения с великими земляками, населявшими Богатый остров.

Прежде было бы проще сойти среди товарищей за своего парня. Когда еще месье Макароноухий мог к месту и без места цитировать наизусть «Марсельезу», козырять именем Марата, носить на голове вязаного «петуха» в виде пронзительно красной лыжной шапочки.

Короче говоря, искренне дружил с активом однокрасочных. И даже обещал их руководящих представителей в лучшем будущем со скидкой и от души, совершенно обильно за их деньги, угощать крокодильчатиной. В том числе не простой биомассой с добавлением масла карандашных пальм, а скоромной — лично выращенной на банановой кожуре.

Но с недавних пор, когда реально запахло жареным, и не только от греющихся на вертеле тушек водоплавающих и пресмыкающимися, шаман Богатого Острова от них «отбубнился». Мол, «Свят. Свят. Не имею с ними ничего общего, а прежняя дружба была только против фокусника господина Ва-Банкова».

Оказалось, однако, что и однокрасочные не забыли его измены. Глядели на него, как герои взятия Бастилии на трактирщика, пожалевшего пустой бочонок для сооружения баррикады на Елисейских полях.

Во всяком случае, именно так почудилось новому участнику очереди по тому, как его дружно и не слишком лицеприятно встретили. Не прежними дружескими криками, не яростными от переизбытка чувств, тычками и затрещинами, а подозрительно вежливо и внимательно. Как мыло может встретиться с веревкой.

Пришлось объясняться и по существу, и не по делу. В свогю очередь, услышав рассказ красноречивого оратора, каким всегда был и оставался по сей день, месье Макароухий, о его грядущей великой миссии новой и судьбоносной помощи несчастным островитянам, некоторые товарищи даже вывернули карманы. После чего, нисколько не скупясь, щедро наполнили личными подаяниями достаточно вместительный для этой цели липовый короб шамана.