Багажник, скрипнув ржавыми петлями, открылся.

– Сюда, – шепнул Белыш и запрыгнул внутрь.

Макс последовал за провожатым и увидел, как тот заползает в дыру, которая вела на заднее сиденье. Лабрадор пролез в неё, чувствуя животом холодный жёсткий металл; запах плесени окатил его волной. Ткань обивки сидений была порвана, из-под неё торчал грязный жёлтый поролон, весь в чёрных пятнах плесени.

Задержав дыхание, Макс полез вслед за Белышом на переднее сиденье. Крепыш и Гизмо быстро двигались следом, а вот Джорджи понадобилась помощь, чтобы протиснуться в дыру.

Белыш прыгнул вперёд через разбитое ветровое стекло, Макс – за ним, потом они забрались в машину, которая стояла капотом к капоту с первой. К счастью, на этот раз путь внутрь пролегал не через багажник. Белыш повёл их по туннелю, составленному из машин: собаки запрыгивали через окно, шли по старым сиденьям, потом перебирались в другое окно.

Только приятели поймали нужный ритм прыжков и шагов, как вдруг Макс, высунувшись из окна грузовика, обнаружил перед собой стену.

– Наверх, – прошептал Белыш.

Макс глянул вверх и увидел, что стена эта на самом деле кузов большого квадратного фургона. Он запрыгнул в кабину с двумя сиденьями по обе стороны узкого прохода, который заканчивался занавеской из бусин, отделявшей кабину водителя от остальной части машины.

Нитки бусин звякнули, когда Белыш прошёл сквозь занавеску. Макс собрался уже двинуться за ним, как вдруг услышал восклицание Гизмо:

– О! Дом на колёсах.

– Что? – шёпотом спросил Макс.

Йоркширка не ответила. Вместо этого она проскользнула за занавеску, и Макс побежал за ней.

В машине было темно, но Макс разглядел, что внутри она похожа на маленький, тесный домик. Вдоль одной стороны стояли кухонный шкаф, раковина и миниатюрный холодильник, у другой – диван перед телевизором с разбитым экраном.

Гизмо замерла посреди прохода.

Макс осторожно переступил через валявшиеся на полу сковородку и разбитый кофейник и мягко толкнул йоркширку носом в бок.

– Нам нужно идти, – напомнил он.

Гизмо покачала головой, в глазах у неё стояли слёзы.

– О! Прости. – Шмыгнув носом, она отвернулась. – Просто эта машина очень похожа на дом на колёсах, как у моих хозяев, в котором я ехала, когда увидела белку, выпрыгнула в окно и потерялась.

– Ты думаешь… – начал было Макс.

– Нет. На секунду мне показалось, что я чувствую их запах. Но это только мое воображение.

– Понимаю.

Принюхавшись напоследок, Гизмо по-собачьи улыбнулась другу:

– Всё хорошо. Пошли дальше!

В дальнем конце фургона они уткнулись носами ещё в одну занавеску из бусин, потом вскочили на комковатый матрас. Гизмо выпрыгнула в заднее окошко вслед за Белышом, а Макс тем временем проверил, не отстали ли Крепыш и Джорджи, после чего тоже выбрался из дома на колёсах.

И оказался не в очередной машине, а на бетоне. Пёс понял, что находится внутри огромной трубы, которая напоминала уменьшенную копию туннеля, по которому они пришли на крысиную свалку. Несколько труб были проложены по земле концами друг к другу. Снова выстроившись цепочкой, собаки побежали по трубам. В конце последней Белыш остановился, тяжело дыша. Гизмо стояла рядом с ним. Макс замедлил шаг и догнал их.

– Что-то не так? – прошептал он.

– Пока нет, – ответил Белыш, оглянувшись через плечо. – Но нам нужно лезть наверх, и мы можем поднять шум. Хорошая новость в том, что осталось последнее препятствие. Стоит нам оказаться наверху, и мы свободны. Вы готовы?

– Да! – дружно отозвались Крепыш и Гизмо.

– Думаю, да, – пробурчал Джорджи.

– Показывай дорогу, – кивнул Макс.

Белыш тоже кивнул. За лабродуделем Макс увидел какие-то металлические шесты со странными пластиковыми конструкциями, поднимавшиеся на холм по обе стороны. Он понял, что это сваленные в гигантскую кучу подставки для огромных вывесок вроде тех, что помещают над ресторанами и заправочными станциями.

Белыш шагнул вперёд, металл тут же загрохотал, что-то треснуло, и вся конструкция закачалась. Глубоко вдохнув, Белыш произнёс:

– Назад хода нет. – И был таков.

Макс в изумлении наблюдал, как кудрявый пёс ловко переступает с шеста на шест и поднимается к ночному небу.

– Будь осторожна, когда полезешь, – шёпотом предупредил Макс Гизмо. – Если покажется, что не справишься, я помогу.

– Поняла, – шепнула она в ответ. – Я передам Крепышу.

Макс ступил на первую металлическую опору, надавил на неё лапой, проверяя, выдержит ли она его вес. Казалось, она держится прочно; тогда пёс наступил на неё второй лапой. Шесты и вывески затряслись, заскрипели и застонали, будто жаловались, при каждом шаге Макса. За спиной у него осторожно перескакивали с шеста на шест Гизмо и Крепыш, затем послышался тяжёлый стон Джорджи, который тоже начал подъём.

Собаки продвигались вверх медленно и в полном молчании. Подушечки лап Макса ужасно болели, но он не сдавался. Они были почти свободны.

И тут, когда Максу оставалось всего каких-то несколько футов до вершины горы, где его ждал Белыш, пластиковая вывеска рядом с ним треснула и сорвалась с шестов-подставок. Она полетела вниз сквозь тьму, ударяясь о торчавшие из груды железяки, и наконец приземлилась на асфальт, разлетевшись на кусочки.

Спустя секунду раздался крысиный визг:

– Что там за шум?!

Другой писклявый голосок отозвался:

– Что-то шевелится среди груды вывесок!

– Крепыша нет! – закричал кто-то. – Собаки хотят сбежать!

Загорелись лампочки на высоких деревянных столбах, свалку озарил тусклый рыжеватый свет. Воздух наполнился шипением и верещанием обозлившихся крыс.

– Сюда! – пролаял сверху Белыш.

Максу не нужно было повторять дважды. Он прыгнул вверх, отчаянно стремясь достичь вершины этой рукотворной горы. Наконец пёс выбрался на кучу шин и обернулся посмотреть на друзей.

Гизмо держалась сразу за ним и спустя мгновение тоже вскарабкалась наверх. Крепышу подъём давался трудно, однако приземистый пёсик совершил отчаянный скачок и приземлился на брюхо поверх покрышек.

Оставался Джорджи. Подвывая от страха, сенбернар скакал по импровизированным ступеням. Когда он перепрыгивал со знака с жёлтой ракушкой на другой, где были изображены две золотые арки, его задние лапы столкнули с места первый.

Груда металла и пластика с громким скрежетом начала расползаться.

– Давай, Джорджи! – пролаяла Гизмо.

– Ты почти у цели, здоровяк! – гавкнул Крепыш.

Сенбернар не остановился – он стремился наверх, а вывески разъезжались у него под лапами. Гора рушилась. На земле загомонили крысы. Вывески лавиной сыпались вниз и разбивались о землю.