Она помолчала, дожидаясь реакции Эньяры, но ничего не увидев, продолжила:

— Что ты об этом думаешь? Насколько ослабеют люди Ланнис-Хейг?

— Совсем не ослабеют, — заявила Эньяра, надеясь, что посетительница не услышит в ее голосе страха. Она знала, что именно так все и будет. А зачем еще они оставили ее живой, если не для игры вроде этой? Хорошо еще, что она почти сумела справиться со страхом. Всегда есть надежда, говорила она себе с легким осуждением. Только сторонники Темного Пути считают, что события могут развиваться лишь одним-единственным путем.

Вейн сказала:

— Ладно, может быть, ты и права. Тебе же хуже. По крайней мере можешь быть уверена, Кросан будет сопровождать тебя во мрак. Твой ненаглядный тан недолго пробудет в своем замке. Эти земли снова станут нашими.

— Они никогда не были вашими. Вы должны иметь в виду, что они принадлежали Гирам. Я, например, слышала, что семейство Горин было всего лишь бандитами и головорезами в Гласбридже до того, как сбежало на север. Гиры хотя бы происходят от Истинных Танов, даже несмотря на то, что потеряли право на титул, когда они…

Вейн вдруг шагнула вперед, и Эньяра, решив, что ее сейчас ударят, отступила. Вейн согнула правую руку, но передумала, наверное, испугавшись, что может попортить кольца, украшавшие пальцы. Поэтому она только рассмеялась, а потом задумалась и начала вертеть одно из колец.

— Значит, немного духа еще осталось, — наконец сказала она. — Это правда, что здесь будет править Регнор ок Гир, хотя именно моя кровь, мой брат, вернет ему трон. Но трон — это только средство, а не конец. Которого ты не увидишь. Мы будем править, чтобы распространять свет истинной веры, и когда он засияет в каждом сердце, тогда к нам вернутся Боги.

— Ты слишком увлеклась. Вы не сможете продвигаться дальше, пока держится Андуран. И Тенври еще не пал. — По глазам Вейны Эньяра поняла, что так оно и есть. А еще она увидела, что продолжать опасно. Она и не стала.

— Какая уверенность, — улыбнулась Вейн. — Какая самонадеянность даже думать, что стены устоят, если им предписано рухнуть. Ты думаешь, что в этом падшем мире ваши надежды, ваши силы и устремления могут что-нибудь изменить в потоке судьбы? Это та самая гордыня, которую Боги требуют отбросить, прежде чем они вернутся. Темный Путь существует для того, чтобы учить нас смирению. Если бы у наших предков его было больше, Боги не покинули бы нас.

Она опять сделала шаг вперед, а Эньяра пятилась и пятилась, пока не наткнулась на стену. Вейн придавила руки девушки к холодной стене. Эньяра чувствовала ужасную силу в этой женщине; не только в пальцах с их железной хваткой, но и в неподвижно-ледяных глазах. Она никак не могла понять, что Вейн здесь делает. Вряд ли ей просто захотелось попугать пленницу или посмеяться над ней. Возможно, это было простое любопытство: ей захотелось посмотреть, как эта изнеженная девчонка из Колгласа переносит заточение. А может, ей захотелось испытать силу своей веры перед неверием Эньяры.

— Темный Путь восторжествует, потому что он — истинный! — объявила сестра наследника крови. — И пока он не установится, Боги не вернутся, и мир не обновится. Тебе и всему твоему роду нечего этому противопоставить, и потому вы падете.

Она вдруг отпустила Эньяру, повернулась и, не сказав больше ни слова, вышла. Эньяра потерла руки там, где их держала Вейн. Теперь наверняка будут синяки. Впрочем, это не самая большая печаль. От дяди не было ни слова, чтобы избавить ее от внимания палачей Горин-Гира. Не может быть, чтобы ее жизнь ничего не значила по сравнению с жизнью самой Крови.

* * *

В замке еще не было заболеваний, хотя бы этому осажденные могли порадоваться. Но еды уже оставалось мало. Удар был нанесен столь внезапно, что времени на доставку в замок припасов с огромных складов Андурана не оказалось. Если бы в замке кормилось не больше, чем обычно, народу, то еды хватило бы на несколько недель. Но когда враг приблизился вплотную, в замок ринулись люди, и население замка удвоилось. На внутреннем дворе, в конюшнях, в комнатах главной башни люди лепились друг к другу вокруг своих пожитков, которые им удалось захватить с собой. В коридорах и переходах матери кормили грудью младенцев. Рацион очень скудно добавлялся из кладовых замка. Плакали голодные дети, напряженность ощущалась почти физически.

Ворота замка закрылись только в самом конце, когда головной отряд Горин-Гира был уже на стенах города и внутри него. И потом Кросан много думал о том, что в жизни не слышал более горестных звуков, чем отчаянные крики оставшихся за воротами.

В тот последний день он очень ошибся в своих надеждах. Если бы из Колгласа или Гласбриджа шли им на помощь, то уже должны были бы прийти, хотя, по правде говоря, он не думал, что эта помощь была бы так уж велика. Большую часть самых боеспособных людей Тейм Нарран забрал с собой на юг. Лучшая и большая часть из оставленных Ланнис-Хейгу людей, находилась на северной границе и сейчас, должно быть, попала в ловушку в Тенври. Единственное, откуда действительно можно было ждать помощи, так это из Колкира, от старого тана Ленора ок Килкри-Хейга. Килкри и Ланнисы всегда были тесно связаны друг с другом, еще с того самого дня, как Сириан стал таном. Появление помощи — вопрос времени. У армии Темного Пути, захватившей Андуран, не было осадных машин для того, чтобы проломить ворота или стены замка; такие машины никому не удалось бы протащить через непроходимые дебри Анлейна. Если помощь явится раньше, чем соорудят эти машины, и раньше, чем в замке кончатся все запасы продовольствия, тогда еще можно было бы посчитаться с врагом за воротами.

Печать Ланнис-Хейгов висела на шее тана. Он поднес к ней руку. На печати был изображен Замок Колглас, родовое гнездо его Крови. Действительно ли его брат умер, как о том говорилось в сообщении Кейнина Горин-Гира? Может быть, и так. Но то, что Кеннет все еще не пришел ему на помощь, может означать и то, что его что-то задержало. Хотя трудно себе представить, каким образом враг захватил Эньяру (что стало известно из того же сообщения), если не через труп ее отца.

Кросан уронил печать на грудь и огляделся. Палата приемов никогда не была так изысканно украшена. Золотистые ленты были натянуты от трона до полированных копий для охоты на кабана, веерами закрепленных на стенах. Висели венки из растений с девизами Андурана, Колгласа, Гласбриджа, Таргласа и Тенври, пяти городов Крови. Красный с золотой каймой ковер растянулся на всю длину палаты.

Именно в этой комнате на шее Кросана когда-то впервые появилась печать. Его отец свалился в лихорадке и умер всего через несколько месяцев после того, как невредимым вернулся из Битвы в Каменной Долине. Кросан взглянул на Нарадина и Эйлен. Эйлен качала на руках сына. И муж, и жена были одеты в простые белые длинные, до полу, одежды. Младенец был завернут в пеленку кремового цвета. За их спинами собралась небольшая группа чиновников и военачальников замка. Их было меньше, чем должно было бы быть. В другие, спокойные, времена от каждой семьи со всех земель тана здесь стоял бы представитель, чтобы засвидетельствовать то, что сейчас должно произойти.