Что до нас, то мы со Стефом догадывались, кто умыкнул платформу. Гринь – кто же еще! Мы ведь, точнее так – я, обещали ему транспорт в качестве оплаты услуг? Обещали! Вот он и забрал его, когда посчитал, что с работой справился. Да, втихаря, как тать, но, с другой стороны, не мог же он просто прийти к монастырским воротам и потребовать свое у игумена – тот с эмиссаром Круга Посвященных не договаривался. Так что мы со Стражем молча смотрели на царящую вокруг суету, но сообщать о своем знании не торопились – крайними бы сделали именно нас.

В конечном итоге Стефану выделили вместо платформы коня, викарий, несмотря на преклонный возраст и кажущуюся хрупкость, тоже вскочил в седло, и наша кавалькада наконец выехала из монастырских ворот, взяв курс на Нижний Новгород.

Мой подопечный почти сразу же начал клевать носом – уж что-что, а спать он мог практически в любых условиях. Я, немного обидевшись за это его демонстративное нежелание разговаривать, взял на себя контроль за телом, чтобы он, не дай Господь, не сверзился к коню под копыта, и сосредоточился на внешнем наблюдении, которое буквально через полчаса превратилось в любование окружающими красотами.

Давно я не смотрел по сторонам бесцельно. Не выискивая опасность, не просчитывая маршрут, не ожидая появления на горизонте зарева раскрывающегося Разлома, а просто любуясь окрестностями и впитывая в себя окружение. Слушая, как ветер шелестит листвой в рощице неподалеку, как поют в унисон с солнечным светом малые пичуги, как похрапывают лошади и скрипит их кожаная сбруя. Да, я не ощущал тепла солнца, не чувствовал, как ветер играет моими волосами, не вдыхал воздух летнего, перевалившего за половину, дня, а лишь получал информацию о внешней температуре и влажности воздуха с датчиков дрона, парящего над нашим отрядом. Но и этой малости мне было достаточно – цифровые копии личности вообще не особенно требовательны.

Приятно было просто ехать и видеть мир Божий вокруг. Знать, что прямо сейчас ни мне, ни Стефу ничего не грозит. То есть я понимал, что проблемы наши не закончились, а лишь пошли на новый виток, но именно в данный момент это не имело никакого значения. Почему? Да потому что выбор, правильный или нет, мы уже сделали. Влезли в игру викария, чтобы спасти свои жизни. А это значило, что в ближайшие часы, до того момента, как мы доберемся до Нижнего Новгорода, от наших действий уже ничего не зависело. Так почему бы просто не расслабиться и не насладиться путешествием? Особенно с учетом того, что оно может стать для нас последним.

Мне и Стефу мотивы викария, решившего вовлечь нас в свою игру, были очевидны. Может быть, не все, там наверняка слоев не меньше, чем в пироге у хорошей хозяйки, но основные. Он спасал Стража, верно, но лишь затем, чтобы сделать его своим человеком, точнее даже – оружием. Сила Святого Воина, проявившаяся в моем подопечном, когда он еще был одиннадцатилетним мальчишкой, не оставила от древнего бога и горсточки золы. И позволить ей быть без надзора викарий никак не мог. Властолюбцем был наш покровитель. Властолюбцем и пауком. Из тех, которые плетут паутину, а потом неторопливо пожирают влетевшую в силки добычу.

Я это, к слову, без осуждения говорю. Взобравшись на вершину иерархии в Ассамблее, он и не мог быть другим. Там, где большая власть, соображения морали и даже веры отступают на задний план. Что тебе одна человеческая жизнь, когда ты отвечаешь за тысячи душ? Разменная монета, вот и все!

В одном только отец Василий просчитался, а я его поправлять не спешил. Силу изгнания призвал мальчик Стефан, а не граничник Стеф. И сделал он это только потому, что ни на миг не усомнился – на его молитвы Господь ответит. У взрослого Стража такой веры нет и быть не может: верить так, как это делают дети, взрослые редко способны. А те, что могут, зачастую фанатики, которые в угоду своей позиции отвергают и здравый смысл, и прочее, что мешает.

В общем, просчитался викарий – не сможет больше Стеф силу изгнания призвать. А значит, и оружием в руках его не станет. Дары Божьи, конечно, непреложны, и даденное однажды никогда не отбирается назад, но ведь не в этом дело. Возможности Святого у Стража остались, только вот, чтобы использовать их, ему следовало научиться верить так, как верил мальчик Стефан.

Но нам ошибка отца Василия даровала не только жизнь и относительную свободу, но и немалый шанс на выход из этой передряги. И мы тому рады были безмерно, хотя и понимали, что, когда правда вскроется, покровитель наш осерчает. Но ведь… то еще когда будет? Когда к данному вопросу жизнь нос к носу подведет, тогда и имеет смысл думать, как его разрешать.

А значение имело только одно: миссию свою мы выполнили, доставили сведения о Золотоголовом и его возможностях, а попутно еще и рассказали одному из иерархов Ассамблеи о существовании Круга Посвященных и пробуждении древних богов. Анубиса-то Стефан развоплотил и служительниц его казнил, но ведь были и другие. Тот же Сутах, которому Анубис жреца и подбирал. Ценные сведения, так-то!

Пока ехали, я несколько раз давил искушение позволить заснувшему Стражу свалиться с коня. Без всякого членовредительства, естественно, не так уж и сложно рассчитать траекторию, чтобы он просто кулем сполз и упал не под копыта, а на мягкую травку. Мне это казалось хорошим способом показать свое отношение к замкнутости напарника. Но мысли – птицы – летают везде, лишь бы гнезда не вили. Разумеется, делать этого я не собирался.

А вот к дьяку, потихоньку подбирающемуся к нам, я стал присматриваться. Это был тот самый мужичок, которого я сначала принял за ревнителя, а потом решил, что ошибся. В итоге оказалось, что он является личным слугой викария и с патрулем за нами ездил, чтобы лично проконтролировать игумена, которому поручили Стража в монастырь доставить.

Держался он поначалу в отдалении, старательно избегая внимания, но я заметил, что позицию он занял такую, чтобы пресечь попытку Стефа сбежать, если подобная идея ему в голову придет. А теперь вот неторопливо к нам приближался. Целый час уже дистанцию сокращал, чтобы, в конце концов, сойтись стремя в стремя, но проделать это так, будто получилось случайно.

Времени у нас было полно, так что я не торопил события, с интересом наблюдая за его якобы случайным дрейфом в нашу сторону. Подопечного, разумеется, предупредил – тот отреагировал схожим образом, буркнул «ну подождем» и снова прикрыл глаза.

Через минут двадцать дьяк, наконец, оказался рядом. Страж тут же открыл глаза, без удивления оглядел соседа, и спросил:

– Чего тебе, человек Божий?

Мужик не стал делать вид, что вопроса не понял, лишь тронул свою лошадку, смещая ее еще ближе к граничнику.

– Вопрос у меня к тебе, – проговорил он не громко, но и не шепотом. Так, словно, проезжая мимо, бросил слово мимоходом, да и дальше поехал.

– Так спрашивай.

– Я отцу Василию давно служу и много чего чудного видел. Но допрежь не встречал Святого.

Стефан едва подавил смешок, но вслух ответил серьезно:

– Это вопрос?

– Нет. Вопрос в другом – ты Святой?