– Нет, я не предатель. Мы не хотели войны, мы не хотели развала республики.

– Как это не хотели? А кто сформировал в поселке ополчение таких же предателей, кто отдал на это приказ, кто создал разруху, кто привел к горю наш народ?

– Еще в девяносто третьем году в самом Грозном мы говорили, что нельзя допустить, чтобы русские танки вошли в город; надо было предупредить эту беду, нужно было всем сплотиться, иначе будет большая война. Разве это предательство? Все можно было уладить мирным путем, а получается, что мы эту войну и спровоцировали. А ополчение для защиты наших семей от бандитов – разве это тоже предательство?

– Ты мне пропаганду не гони, доктор, мы не бандиты, мы воины Аллаха! Ты, предатель, скажи лучше, почему ты продался русским собакам?!

– Я никому не продавался и горя своему народу не приносил!

– Как же это ты не продавался, ты же на русских работаешь?

– Я работаю в своем поселке.

– Как это ты на них не работаешь: ты же сам ляпнул, что у тебя официальные бумаги правительства Чеченской Республики. Это вы со своим «правительством» привели к горю наш народ.

– Не из‑за меня.

– Из-за тебя и тебе подобных. Ты виноват!

– Бог разберет, – спокойно ответил Хаким.

– Разберет, – так же спокойно ответил и Хошмутдин, но уже по‑русски. Вынул из нагрудного кармана круглую печать, открутил крышечку, положил ее перед собой. Стал заполнять авторучкой стандартный бланк приговора, в который оставалось только вписать анкетные данные «подсудимого». Так что много времени на это не ушло.

Поставить печать и зачитать приговор трибунала араб доверил Омару. Откашлявшись, «помощник судьи» встал и приступил к оглашению приговора, почему‑то тоже по‑русски:

– Приговор военно-полевого суда Северного фронта Кавказского эмирата вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия. За преступления против государства и чеченского народа, совершенных при отягчающих обстоятельствах и повлекших за собой многочисленные жертвы среди населения и варварское разрушение Чеченской Республики Ичкерия, в соответствии со статьей 50 – разрушение конституционного строя, статьи 51, части «а» и «б» – развязывание войны против государства, статьи 52 – сотрудничество с вражеским государством, статьи 53 – шпионаж против страны, главы пятой уголовного кодекса Чеченской Республики Ичкерия, квалифицируемое как преступление против государства, приговаривается: гражданин… года рождения, проживающий… к высшей мере наказания через расстрел. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Хошмутдин закончил:

– Свидетельствую, что ты – мусульманин; может быть, повторяю, может быть, после горения в аду ты попадешь в рай!

Врач ответил:

– Дай Бог!

– Аллах акбар!

Алим небрежным кивком указал парням на пролом в ветхой стене кошары, старика завели внутрь. Раздалась команда:

– Готовсь! – И тут же затрещали автоматные очереди.

Несмотря на то что расстрельная группа не дождалась команды «огонь!», «экзамен», по сути, был сдан на «отлично». Показательный суд инквизиции состоялся.

Командир-проповедник подозвал к себе Хизира:

– Тебе, Хизир, отдельное задание. Завтра мы с тобой поедем в Джохар (Грозный). Ты же хорошо знаешь город?

– Да, Хошмутдин, знаю.

– Там я оставлю тебя у нашего человека, он все объяснит…

…Человек Хошмутдина скрывается в хорошо сохранившемся подвальном помещении полностью разрушенного здания, вход в схрон тщательно замаскирован обломками и обложен хитроумными минными устройствами. Метрах в пятистах от основного схрона сооружаются тайники с неприкосновенным запасом и частого использования: медпрепараты, продукты, взрывчатка, запалы и прочее. Хорошая группа обычно имеет несколько НЗ в своем секторе: в разрушенных зданиях, в пустынных местах, в заброшенных садах. Это легко сделать следующим образом: примерно четверть всех завозимых на базу продуктов, годных для длительного хранения, откладываются в НЗ. К осени набирается достаточное количество продовольствия, чтобы спокойно перезимовать. С водой, как правило, проблем не бывает: всюду имеются подземные источники.

Заводской район на западной окраине города имеет огромную концентрацию всевозможных предприятий, большое число цехов, заводов, разветвленную сеть коммуникаций, переулков, тупиков, проездов. Конечно же, все это идеальное место для надежных укрытий, а боевики умеют прятаться.

– Салям, Хизир! Друга не узнаешь? – В ворохе грязных тряпок на прохудившемся диване лежал, перебинтованный грязными же бинтами, человек. Не дожидаясь ответа на приветствие, выдал тираду: вероятно, только это его и интересовало. – Посмотри, что из меня сделали продажные собаки!.. Мой отряд выжигали огнем – это чеченские омоновцы, предатели, жарили нас «шмелями». Пять человек только выжили… – Судя по всему, человеку в бинтах было очень трудно говорить, он застонал.

В подвале чувствуется густой, резкий запах застоявшейся мочи и экскрементов: подобные укрытия, конечно же, хорошо приспособлены для длительного пребывания, но лишены удобств. Возможно, и полная деградация людей, в них находящихся, также является побочным эффектом этих ароматов. Тем не менее укрытие представляет собой неплохо обустроенное долговременное сооружение: в подвале имеется кое‑какая мебель, ряд железных кроватей, КВ-радиостанция, запасы продуктов, воды, разнообразное оружие и даже подземный ход на запасной выход. Необходимо упомянуть и о некоторых средствах из наборов гуманитарной помощи, которые посылаются мирному населению, но потоком поступают и бандформированиям.

– Здравствуй, друг… – Из-под бинтов блестят только глаза и виден рот. Но голос знаком. Хизир подошел поближе, присел рядом, дотронулся до ладони раненого: – Джават?.. Исмаилов?.. Ты?!

– Да, это я… – Глаза у раненого широко раскрыты, в них читаются боль и безумие. – Знаю, Хизир, тебе есть за что мстить, я тебе помогу… Всевышний поможет…

– Я сделал свой выбор.

– Мир тесен, я слышал про тебя.

– Судный день настанет, Джават; все они, грязные собаки, предстанут перед Аллахом… Я не боюсь смерти, в каком бы виде она ко мне ни пришла.

– Ты правильно говоришь, Хизир, – превозмогая боль, похвалил Джават, – собаки ответят за все!

– Смотри, смотри, Хизир, что сделали неверные с твоим братом по вере, – заботливо поправляя тряпки под головой у Джавата, тихо проговорил Хошмутдин. – Разве люди могут так себя вести по отношению друг к другу? Они никого не пощадили, хоть они и называют себя правоверными, но в их душах шайтан.

Араб уже много лет был близко знаком с Джаватом, и было бы очень плохо потерять такого ценного человека: смел, жить без риска не может, непреодолимая страсть к экстриму, невероятно работоспособен. Умеет держать своих людей в узде, прирожденный командир и одновременно идеальный исполнитель любых поручений, дисциплинирован. И самое главное – у него твердая, крепкая вера. Да, пришлось с ним повозиться одно время, прежде чем слепить из сырца такого сильного и грамотного правоверного. Единственная отрицательная черта характера – садист, но это терпимо, так, мелочь. Тем более каких‑либо других чувств, кроме ненависти к врагу, испытывать не положено.