Шрам над правым глазом подмигнул мне — на глянцевую полоску кожи упал свет. Я широко улыбнулась в ответ. По всему лицу разбежались мелкие морщинки. И за каждой из них стояла своя история — привычная мимика, шутка, сюжет, мгновение удовольствия или даже боли. Убрать эти морщинки, и что от меня останется? Моложе я уже не буду, это точно. Взявшись за телефон, я вернулась к своим профессиональным обязанностям.

Открыв алфавитный справочник «Улицы Лондона» на сорок третьей странице, я зажмурилась и ткнула шариковой ручкой наугад. Квадрат Ж-7. Выбрала одну из улиц. Справочник индексов Бритиш-Теле-ком, доставляющийся по почте бесплатно каждому абоненту, уже помог мне идентифицировать начальные цифры «328» как принадлежащие району слияния Вест-Хэмпстеда с Килберном. Теперь у меня есть приблизительный адрес. Я уж хотела было позвонить оператору, как вдруг наоборот — зазвонил телефон. Очередной криминал в моей жизни. Семейный. Услышала голос Кейт, и мне сразу сделалось не по себе. Но, возможно, тут моя вина, — столько часов верчусь, совсем забыла про нее:

— Привет, Кейт. Как дела?

— Как может быть у мамы! Все примерно по-старому.

— Ну да, а видео, как я погляжу, пока к ним в Кент не проникло. Эми оставила мне послание, просила подхватить ваше и отвести туда к ней.

— Она звонила? Ах, негодяйка. Ты ведь знаешь маму. По-прежнему считает, что если долго смотреть телевизор, глаза станут квадратные. Все пыталась завлечь детей головоломками.

Наступила пауза. Техники линии 328 уже кончают смену, пора домой. У меня неотложное дело. Но ведь и у нее тоже. . — Ханна!

— Да?

— Скажи… ты не разговаривала с Колином, пока меня не было?

Я перевела дыхание и спросила:

— А что?

— Да так… Просто он сегодня звонил. Хочет меня видеть. Приедет завтра, и мы вдвоем выйдем пообедаем.

— Рабочий же день, — заметила я.

— Да, но он взял отгул.

— Он что, заболел?

У нее хватило такта проигнорировать мой вопрос.

— Так вот, он спрашивал, не рассказывала ли я тебе чего.

— Спрашивал?

— Угу.

— И что ты ответила?

— Ответила, что упоминала в разговоре о наших трениях. Он разозлился. Сказал, ты никогда не упускала случая под него подкопаться, что только этого нам сейчас не хватает. Я уверяла, что ты за нас беспокоишься, но он взял с меня обещание с тобой не разговаривать, пока мы с ним не увидимся.

— И как же теперь быть?

— Ну, я думала… просто проверить хотела. Я знаю, как вы оба друг к другу относитесь, и мне бы не хотелось, чтобы ты… ну…

— Заявлялась и орала ему на всю улицу: «Мерзавец!»

Она рассмеялась, кажется, удовлетворившись моей реакцией:

— Вроде того.

— Не буду, — сказала я. — Не волнуйся. Не имею намерения видеться и общаться с Колином до твоего приезда. — Формально — правда. Все-таки не беспардонное вранье. — Как ты думаешь, что он тебе скажет?

На том конце провода воцарилась тишина.

— Не знаю, — произнесла наконец Кейт.

Но ведь ты скучаешь по нему. Ты скучаешь по этому подонку, я слышу, я чувствую это. И значит, что бы он тебе ни сказал, ты снова ему поверишь. Блудящие мужчины и всепрощающие женщины. Куда ни глянь, одно и то же. Хотя стоп: что я-то знаю о верной любви? Даже о неверной, если на то пошло. Но, ей-богу, я в процессе постижения.

— Спасибо, — сказала Кейт. — Я… я позвоню, когда мы приедем домой.

Скорей! Снова на повестке дня убийство. Долго жду, пока ответит оператор узла «328» Бритиш-Телеком. Я так боялась никого не застать, что когда трубку сняли, мне с большим трудом удалось произнести тоном усталого техника:

— Алё! Я тут проверяю неполадки. Можете подключить к отделу разводки?

В трубке щелкнуло, загудело, соединилось.

Мужской голос, отрывистый, деловой:

— Слушаю, разводка!

— Привет. Устраняю неполадки номера триста двадцать восемь четыре девятки.

— А я домой ухожу. В чем дело-то?

— Да не в линии. Видно, в аппарате. Можете адрес уточнить? У меня Котли-роуд, семнадцать, — сказала я, отрывая палец от центра квадрата Ж-7.

— Минутку. — Он заклацал клавишами компьютера, потом сказал: — Нет. Ошибочка. Это Фэрбрей, на противоположной стороне Килберн-Хай-роуд. Номер двадцать два. Кто направил вас на Котли?

— Явно тип, заброшенный с Меркурия, — сказала я, но не убеждена, что юмор до него дошел. — Ладно, спасибо.

— Да не за что. Не знал, что у нас женщина в этом секторе служит.

— Явная дискриминация, — парировала я. — Женщина — путь к прогрессу. — И послала ему звучный воздушный поцелуй.

Я не ринулась туда немедленно. Ведь если во вторник вечером Белинда сотворила что-то криминальное, то вряд ли будет торчать здесь и ждать расспросов. Возможно даже, что так оно и есть, что она загорает где-то в Мексике. Замечательный отдых, если есть деньги на самолет.

На улице было нечем дышать, свинцовое небо навалилось на землю сумерками. Город на пороге грозы стал таким мрачным и неприютным, что повсюду уже зажглись огни.

Я ехала и сочиняла истории про Белинду Бейлиол. Прежде всего начала с фактов. Она, набросав себе программу самосовершенствования, в середине прошлого лета пришла к Морису Марчанту и обнажила перед ним свою грудь. Он сделал, что от него зависело, но результат Белинду не удовлетворил.

Здесь факты кончались и начинался вымысел. Или домысел. Если она та, за кого я ее принимаю, то после повторного ощупывания ее грудей его руки переместились (или были перемещены) ближе к югу, и в результате Белинда получила от Мориса (в качестве подарка?) новую фигуру. Чем прекрасней она становилась, тем сильней вдохновлялся он плодами рук своих. Пока, собственно говоря, ее запросы не вышли за рамки пластикохирургических. Потом — ультиматум Оливии, отказ Мориса и холодное отчуждение Белинды. Оливия говорила, это было полгода назад. Как раз с тех пор Белинда стала вести себя на работе несколько странно, сменила квартиру и никому не дала своего нового адреса. Примерно через пару месяцев Марчанту начали приходить письма, и в это же время Белинда стала наводить справки об оздоровительном центре «Замок Дин», возможно, даже заявилась туда, где и повстречалась с угрюмой Лолой.

Неудивительно в этой связи, что когда я возникла в поле ее зрения и принялась задавать вопросы, Белинда взволновалась, поспешила наврать про операцию и не попадаться мне на глаза. На следующий день Оливия показывает Морису копию анонимной записки. Он узнает почерк и звонит Белинде. Та отвечает или не отвечает. В любом случае результат таков — Морису учинена незапланированная глазная операция, Белинда же, лишившись работы, исчезает в неизвестном направлении.