Отвага герцога вызывала уважение: Черный огонь когда-то стал косвенной причиной его смерти.

— Ты уверен, что мой сын будет там?

Лоран кивнул.

— Вместе с остатками ковена Каор. Этой ночью они нападут на Верховный ковен.

Майкл покачал головой.

«Какая смелость! Какой идиотизм!»

— На что они, интересно, надеются? Слабые, разобщенные, с предводительницей, которая только и может, что пускать слюни?

«По крайней мере, в последний раз, когда ее видел мой бес, именно этим она и занималась».

— А нам-то что? — хохотнул Лоран, — Главное, чтоб явились и не сорвали наши планы.

«Какая ирония, — усмехнулся про себя Майкл, — что ключ к моему триумфу — Жеро. Именно благодаря ему мы с Илаем и смогли вызвать Черный огонь в том спортзале. Не будь там Жеро, все наши заклинания ни к чему бы не привели. А теперь мой мятежный сынок, задумавший порвать с черной магией, станет причиной всеобщей погибели. Кровь Деверо... Сколько ни трепыхайся, она всегда победит».

— А ты, милочка, что скажешь? — крикнул Майкл.

Появившаяся в дверях Кари посмотрела на него сонным взглядом и равнодушно кивнула:

— Замечательно.

Лоран поджал губы.

— Сколько ты будешь держать ее в таком состоянии?

— Время терпит.

— Лучше убей ее сейчас, до битвы. Гипноз требует сосредоточенности, которую ты легко можешь утратить в пылу боя.

Майкл пожал плечами.

— Да ты погляди на нее, — усмехнулся он — Ну как, скажи на милость, она может нам помешать? И потом, победу нужно отпраздновать. Вот тогда-то нам эта курочка и пригодится.

Лондон

На душе у Жеро было неспокойно. Ни с Верховным ковеном, ни с его отцом тягаться они не могли, но пройдет всего несколько часов, и горстка ведьм объявит войну обоим.

Он провел рукой по лицу, на котором бугрились рубцы — горькое напоминание о том, чем закончилась его последняя битва с отцом.

«Я уродец, жалкий калека. Чудовище, и внутри, и снаружи».

Он заглянул себе в душу, но, как и прежде, нашел там лишь горечь и гнев. И ни капли веры — в Богиню ли, в Рогатого ли Бога...

«Родись я в семье, где почитают Богиню, каким я был бы сейчас? Похожим на Алекса? Действительно ли он так чист и светел, как кажется со стороны? Или это лишь маска?»

Впрочем, к чему гадать? До битвы осталось всего ничего, и вряд ли он додумается за это время до чего-нибудь путного.

— Жеро!

Он вскинул глаза и увидел Холли — притихшую, повзрослевшую.

«Еще бы... После всего, что ей пришлось пережить...»

Она подошла и присела на кровать рядом с ним. Пружины тихонько скрипнули, а Жеро порадовался темноте, скрывавшей его шрамы. Почувствовав прикосновение Холли, он напрягся.

— Жеро... Почему ты меня избегаешь? Я хочу быть с тобой.

— С калекой? — прошептал он — Нет, Холли, ты заслуживаешь большего.

— Не выдумывай, — возразила она чуть дрогнувшим голосом.

— Холли, кого ты пытаешься обмануть?

Тонкие пальчики сплелись с его пальцами, и душа его запела.

— Ты нужен мне.

— Тебе нужен человек, способный о тебе позаботиться. С которым тебе не придется всю жизнь просидеть впотьмах.

— При чем тут твое лицо? — воскликнула Холли с жаром. — Твой страх — вот что стоит между нами. Я такого навидалась, что и подумать страшно. Так неужто меня смутят какие-то шрамы? Тем более если эти шрамы — твои?

— Ты не знаешь, чего просишь, — ответил он с горечью. — Если между нами сейчас что-то начнется, назад пути не будет. «Пока смерть не разлучит нас», даже если причиной этой смерти станем мы сами. Ты не готова к таким решениям. Ты еще ребенок.

— Нет, Жеро. — Голос Холли взлетел — Я уже давно не девочка. Просто ты настолько погряз в жалости к самому себе, что этого не заметил.

Он повернулся к ней. Ее огромные глаза мерцали в темноте, как у кошки. Его до боли, до дрожи тянуло к ней. Прижать бы ее к себе и никогда больше не отпускать... Как долго он мечтал о такой вот минуте...

Холли потянулась рукой к его щеке. Жеро отпрянул.

— Не прячься от меня. Я не боюсь ни тебя, ни нашей любви.

— А я боюсь, — прошептал он.

— Напрасно.

Жаркие, требовательные губы накрыли его рот, и противиться им он не мог. Всю свою любовь, всю тоску вложил он в этот поцелуй. Пальцы Холли нетерпеливо тянули рубашку, расстегивали пуговицы, и наконец теплые ладони прижались к его груди.

Жеро со стоном зажмурился.

«Как это было бы легко — поддаться, забыть обо всем... Ведь мы оба только того и хотим...»

«Да... Oui... Возьми ее, — зашептал в голове голос Жана. — Она наша...»

— Моn amour, — прошептала Холли. Или то была Изабо?

— Ты — огонь, что сжигает меня, — выдохнул он в ее губы.

— А ты — меня...

Холли смотрела в глаза Жеро и видела в них страсть. А потом, по мере того как Изабо все больше овладевала ее сознанием, лицо его начало расплываться. Все те чувства, что испытывала Изабо, ложась на супружеское ложе, ожили в душе Холли: страсть возлюбленной, долг жены, страх девственницы. Все это было знакомо Холли, потому что те же эмоции боролись в ее душе, те же чувства царили в ее сердце и мыслях.

«Наш муж, наш повелитель, долг велит нам быть с ним», — твердила Изабо.

Слова ее отчетливо звенели в ушах Холли.

— Я люблю тебя, Жеро, — прошептала Холли, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

Он на мгновение замер, заглянул ей в глаза, и весь мир исчез.

— Я люблю тебя, Холли, — ответил он с такой яростью, что она задрожала.

Его руки лежали у нее на плечах; она чувствовала их тяжесть, а их тепло обжигало ее сквозь одежду. Затем его ладони скользнули к вырезу футболки. Холли выгнулась навстречу их ласке. Теплое дыхание Жеро согревало ей шею.

— Mon homme, mon amour, — прошептала она.

Застонав, он рванул ворот футболки. Почувствовав, как его губы прокладывают дорожку от шеи к груди, Холли задохнулась. Внутри вспыхнул огонь, и все ее существо потянулось ему навстречу. Сплетение тел, единение плоти — как было, будет и должно быть... Он заключил ее в кольцо своих объятий, крепко прижал к себе...