Я кивнула, не тратя времени на слова. Именно в больницу я и спешила. Вот только чем может помочь ректор?

Обувь скользила по мокрой брусчатке, и я пару раз едва не растянулась на ней. Про себя я рефреном повторяла: «Только бы успеть! Пожалуйста!» Голова звенела пустотой, а душа трепетала от страха. Никогда прежде я не боялась так сильно. Даже встреча с волкодавами теперь казалась просто слегка волнительной, а вовсе не пугающей.

Двери больницы я открыла ногой. Это было нисколько не эффектно, просто руками я прижимала к себе Буклю. Ее сердечко все еще билось под толстым слоем топорщащихся перьев. Желтые глаза были по-прежнему закрыты.

— Мистер Эванс! — закричала я так, что не удивилась бы, посыпься с потолка штукатурка. — Мистер Эванс!!!

Наверное, он был не единственным врачом, способным помочь Букле, но никого больше я здесь не знала. К тому же, его имя назвал Блэк. А некроманту я доверяла.

Двери палат стали распахиваться, из них на меня с любопытством и возмущением смотрели незнакомые лица, и я, быстро шагая по коридору, изрядно занервничала.

Да где же этот врач, когда он так нужен?

— Мисс Бартон? — в проеме одной из дверей показался Эванс, и я выдохнула с облегчением. — Что-то случилось?

— Да! — быстро сказала я и чуть опустила руки, которыми прижимала к груди Буклю. — Моя сова…

— Но я не лечу животных, — удивился Эванс, но все же подошел ближе.

— Мне больше не к кому обратиться, — я сама не заметила, как сорвалась. Щеки обожгли испуганные, злые слезы беспомощности. Голос задрожал. — Я прошу вас…

Эванс поколебался, а затем молча указал мне на открытую дверь.

— Зайдите ко мне в кабинет. Посмотрим, что с вашей совой.

Я торопливо переступила порог и положила Буклю на девственно чистый стол, лишенный даже письменных принадлежностей, и отступила назад, чтобы не мешать Эвансу. Тот склонился над Буклей и провел над ней рукой. С его ладони сорвался ярко-голубой свет, заставивший ненадолго зажмуриться. Я невольно вспомнила о рентгене из своего мира. Впрочем, возможно, это сравнение в чем-то было обоснованно.

— Сильное отравление. — Эванс выпрямился и посмотрел на меня в легком замешательстве. — Впервые такое вижу. Парализована большая часть тканей, но сердце и легкие пока не задеты. Необходимы анализы, чтобы определить яд. На это уйдет время…

Он отвел взгляд, не закончив фразу. Нам обоим и без того было ясно, что Букля результатов анализов уже не дождется.

Я вцепилась в рукав белоснежной рубашки Эванса.

— Есть же какой-нибудь универсальный антидот, верно? — умоляюще спросила я, уже зная ответ, но не желая его принимать.

— Мисс Бартон, мне очень жаль…

На плечи будто рухнула тяжесть всего мира, и я покачнулась, ухватившись за Эванса.

— Скорее, нашатырь! — крикнул он куда-то в сторону и встревоженно склонился надо мной. — Как вы себя чувствуете?

— В обморок падать не собираюсь, — вяло, едва шевеля языком, пробормотала я. В глазах и правда прояснилось. Но легче от этого не стало.

— Всегда восхищался вашей выдержкой, мисс Бартон. Наверное, это у вас от отца?

Мы с Эвансом одновременно оглянулись. В дверях стоял ректор. Его распахнутое пальто обнажало жилетку непривычно яркого, желтого оттенка, из кармана которой выглядывали нагрудные часы. Седые брови хмурились, во взгляде странным образом смешались тревога, раздражение и задумчивость. За спиной ректора безмолвной статуей застыл Блэк.

— Возьмите, мистер Эванс, — ректор протянул руку, в зажатой ладони которой сверкал золотистый пузырек.

— Что это?

— Универсальный антидот. Он прибыл сегодня вместе с коллекцией древних ядов. Ваша кафедра, мистер Эванс, помнится, очень настаивала на этой выставке.

В голосе ректора при желании можно было расслышать неодобрение, завернутое в кружево светской вежливости.

Комкая ткань юбки мокрыми ладонями, я безмолвно наблюдала за тем, как Эванс открыл Букле клюв и поднес к нему золотистый пузырек. Пара капель скользнула по ярко-красному птичьему горлу. Эванс обменялся несколькими фразами с ректором, которые я от волнения пропустила мимо ушей.

Я неотрывно смотрела на Буклю и бросилась к ней, когда та слабо пошевелила крыльями.

— Вот и все, — успокаивающе сказал Эванс, погладив птицу по холке. — Теперь все будет в порядке.

— Мисс Бартон, — сухо сказал ректор, — мне придется написать вашему отцу с просьбой возместить стоимость антидота. Надеюсь, он будет готов к неожиданным и весьма солидным тратам.

— Не беспокойтесь, — пробормотала я, склоняясь над Буклей и ласково касаясь ее крыла. — Все будет улажено. Благодарю вас!

Ректор кивнул и вышел из комнаты. Вслед за ним растворился Блэк.

Я же вдруг самым постыдным образом разревелась от облегчения. Слезы катились по лицу и ни Эванс, ни принесенный по его просьбе стакан воды не помогли. Обняв протестующую от такого обращения Буклю, я уткнулась носом в ее перья и сладко выплакала свой страх.

Что ж, хотя бы одну смерть мне удалось обмануть.

Когда я поднялась в ректорат, чтобы еще раз поблагодарить мистера Саймона за спасение Букли, меня остановил Адамсон. Свистящим шепотом тот предупредил, что ректор сегодня не принимает, и он бы настоятельно не советовал соваться в его кабинет. Выслушав сочувствие насчет совы (новость быстро облетела академию), я растерянно улыбнулась и ретировалась уже по привычке в столовую.

Пытаться возобновить прерванную пару я не видела смысла, а после нее у меня как раз было окно. Буклю пришлось оставить в лечебнице, где за ней обещал приглядеть Эванс. Я хотела забрать сову домой, но доктор предложил подождать с этим до завтра. Антидот, конечно, помог, но все равно Букле требовалось некоторое время на восстановление, и лучше, если это будет происходить под врачебным присмотром.

В столовой я попыталась прийти в себя и подумать над случившимся, но ко мне то и дело подходили коллеги, чтобы выразить свое негодование и сопереживание. Птица для любого мага значила достаточно много, а утрата уже второй по счету совы легла бы на мою репутацию черным пятном. Нет, меня бы не стали сторониться, но считали бы кем-то вроде «черной вдовы». Об этом меня тактично известила память Амелии, пока я пыталась избавиться от назойливого внимания Элизабет. В этот раз столик за колонной никак не помог избежать разговора с ней.

— Дорогая, какой ужас! Слава Единому, что твою сову успели спасти!

— Да, мне повезло, — согласилась я. Сейчас мне не хотелось переживать это вновь, но эмоциональная реакция Элизабет требовала ответа.

— Эванс просто невероятно талантлив, — с нотками гордости проговорила она, помешивая ложечкой чай. — Ты правильно сделала, что обратилась к нему! Только он мог спасти твоего питомца. Единый, и как ты не растерялась? Я бы со страху умерла.