— Как зовут вашего лейтенанта?

— Блэквельдер.

— Что за совещание?

— Не понял?

— Вы только что сказали, что после совещания он поручил вам разобраться со мной. Не прикидывайтесь тупым. Что за совещание?

— С Оливасом и парой ребят из ОРОУ. Мы же толком ничего не знали. Подключились после убийства Честейна. На совещании Оливас вводил Блэквельдера в курс дела.

— Значит, информация пришла от Оливаса. Он как-то узнал, что я звонила Робинсону.

Карр обвел глазами переполненный коридор, чтобы убедиться, что за ними никто не следит. Люди сновали туда-сюда, не обращая на них с Бэллард никакого внимания.

— Вероятно, — согласился он. — Но на совещании были и другие.

— Более чем вероятно, — кивнула Бэллард. — Вот подумайте: откуда Оливасу известно о моих звонках? Если, конечно, мобильник Робинсона не у него.

Она ждала, но Карр молчал.

— Что-то здесь не сходится, — продолжила она.

— Решили развить свою версию? — спросил наконец Карр. — Хотите прижать полицейского?

— Я хочу прижать того, кто совершил преступление. Только и всего.

— В таком случае каков следующий ход?

— Не знаю. Но думаю, что вам нужно поберечься.

— Бэллард, я все понимаю. Оливас крепко вас натянул. Но нельзя же голословно обвинять человека в том, что у него есть некая информация…

— Я никого не обвиняю, — перебила его Бэллард.

— А по-моему, обвиняете.

Совсем отчаявшись, Бэллард окинула взглядом коридор. Пора решать, как быть дальше.

— Мне нужно идти, — наконец сказала она.

— Куда? — спросил Карр. — Вам же сказали, Бэллард: не лезьте не в свое дело.

— Не беспокойтесь, у меня и своих дел хватает.

Она встала и уставилась на Карра сверху вниз.

— Что вы так на меня смотрите? — спросил он. — Какие ваши доказательства? Да, у вас есть версия. Допустим, вы правы и всех этих людей убил полицейский. Но вы, по-моему, совсем зациклились на своей вражде с Оливасом. О которой, кстати говоря, известно всему департаменту. Ну и на что вы рассчитываете? Пустое дело, Бэллард.

— Это пока, — произнесла Бэллард и направилась к лифту.

— Вы не могли бы вернуться? — окликнул ее Карр.

Она подошла к скамейке, снова посмотрела на него сверху вниз и спросила:

— Зачем? Вы, как я вижу, не собираетесь ничего делать. А мне нужно вести расследование.

— Пожалуйста, присядьте на минутку, — попросил ее Карр.

Бэллард неохотно села на скамейку.

— Вчера вы поступили точно так же, — заметил Карр. — «До свидания, у меня дела». Что за дела такие важные?

— Одному парню нравится избивать людей, — сказала Бэллард. — Он настоящий злодей, и я собираюсь его остановить.

— Вы про Томаса Трента?

— Что за чертовщина?! Откуда вы знаете? — И она покачала головой.

Ответ был очевиден, но Карр тем не менее произнес:

— Любой вход в Национальный центр криминальной информации фиксируется в лог-файлах. Я знаю, что вы искали информацию по трем покойникам из «Дансерз». И по Томасу Тренту. Мне стало интересно, что он за человек и как связан с бойней в клубе.

— Что ж, теперь вам все известно, — сказала Бэллард. — Никак не связан. Ох, бывают же люди… Трент не имеет отношения ни к Честейну, ни к «Дансерз».

— Приятно это слышать.

— Ну, вы проверите мою версию? Да или нет? — спросила она.

— Проверю, Бэллард. Но сами подумайте: лейтенант полиции убивает пятерых в баре, а потом еще одного, из собственной команды? Чего ради? Потому что у него… Кстати, а что у него? Игорные долги? Ну, допустим, но с охренительно большой натяжкой.

— Нельзя объяснить, почему люди решаются на убийство других людей. Вы сами это знаете. А если перешел черту, какая разница, скольких ты убил — одного или шестерых?

Она провела взглядом по коридору и увидела, как стоящий у соседней двери мужчина второпях отвел глаза. Несмотря на деловой костюм, мужчина не был похож на юриста. Он был похож на копа.

Как бы ненароком взглянув на Карра, Бэллард сообщила:

— За нами следят. Чернокожий мужчина, крупный, в коричневом костюме, напротив, у двери следующего зала.

— Расслабьтесь, — произнес Карр. — Это мой напарник, Шустрый.

— Вы пришли с напарником?

— Бэллард, я не знаю, чего от вас ждать. Хотел, чтобы все прошло без эксцессов.

— А вчера, на нашем «свидании», он тоже за нами присматривал?

— Точно. Гулял неподалеку.

Бэллард вновь посмотрела на мужчину в коричневом костюме.

— Говорите, шустрый? По виду и не скажешь.

— Его зовут Куинтон Шуст! — рассмеялся Карр. — Потому и Шустрый.

Бэллард кивнула.

— В общем, так, — сказал Карр. — Я приму ваши слова к сведению. Договорились? Как только вернусь, поговорю с лейтенантом. Разузнаю насчет Робинсона и его мобильника. Выясню, как стало известно о ваших звонках. Если ваша догадка подтвердится, я с вами свяжусь и мы обсудим следующий шаг. То есть куда пойти с этой информацией.

— Куда пойти? — переспросила Бэллард. — В окружную прокуратуру. В ОВБСС.

— Ну, не бегите впереди паровоза. Не исключено, что всему найдется разумное объяснение. Для начала разберемся с вашими звонками.

— Да, разберитесь с моими звонками, Карр. И пусть Шустрый гуляет неподалеку. Если не хотите отправиться вслед за моим бывшим напарником.

Бэллард снова встала и, не сказав больше ни слова, направилась к нише с лифтом. По пути она насмешливо отдала честь мужчине в коричневом костюме. Тот покосился на нее, старательно изображая недоумение, хотя в этом уже не было никакого смысла.

В отделении интенсивной терапии, что на третьем этаже медицинского центра Университета Южной Калифорнии, Бэллард ждали новости: хорошие и плохие. Рамона Рамон пришла в себя. Состояние ее стабилизировалось, но она по-прежнему была интубирована и не могла говорить. Судя по тактильным сигналам, она не знала, что с ней случилось и как она оказалась в больнице.

Бэллард разрешили войти в палату. Рамона подняла опухшие веки, и Бэллард впервые заглянула в ее глаза, полные пещерного ужаса. Должно быть, очнувшись, Рамона поняла, в каком кошмарном положении оказалась. Зрелище было тяжкое.

— Рамона, — начала Бэллард, — меня зовут Рене. Я детектив из Управления полиции Лос-Анджелеса. И я найду того, кто вас изувечил.

Положив папку на тумбочку, Бэллард встала у кровати. Рамона отвела взгляд. Видно было, что она нервничает. Правая щека ее оставалась распухшей, и лицо выглядело асимметричным. Бэллард, взяв ее за руку, положила большой палец Рамоны на свою ладонь.