Она потянулась, чтобы убрать карандаш.

– Подождите, мадам, нам совершенно необходимы эти орехи. – Я постучала по странице.

Гномка пожала плечами:

– С чего бы? Не вижу в этих… как ты их назвала, щелегрызах ничего примечательного. А это что, трещинки? Какая странная конструкция. И что делать с теми, которые не раскрываются? Представляешь, сколько будет брака в партии. Зачем нам такие сложности?

– Уверена, все эти мелочи меркнут на фоне их бесчисленных достоинств. Нам просто необходимы эти орехи! Я прикинула возможности применения – они поистине безграничны!

– Неужели?

– Конечно! Щелегрызы можно, – я лихорадочно соображала, – приклеивать к слишком гладким стеблям, чтобы букеты не выскальзывали из рук (а ореховый аромат лишь добавит пикантности), или же засовывать в щелки крошечные записочки и прятать их в бутоны, а ещё организовывать конкурс, обещая приз тому, кто найдёт щелегрыз без щели. К тому же обычные орехи уже всем приелись. Никого не удивишь какими-то там кешью или арахисом, а это ведь новый сорт! Ещё никто в Затерянном королевстве их не пробовал, даже сам король! Мы станем провозвестниками. Только представьте объявление на витрине. – Я взмахнула рукой, выписывая в воздухе витиеватые буквы: – Щелегрызы! Эксклюзивно и только в «Эксклюзив-нюхе»!!!

Поставила пальцем три восклицательных знака и затаила дыхание, с трепетом ожидая решения хозяйки.

Мадам Гортензия помолчала, склонив голову набок и разглядывая пустое пространство с моей воображаемой надписью.

– А знаешь, – сказала она, – мне нравится твой задор. Ты одолеешь клиентов если не здравым смыслом, то энтузиазмом. Можешь заказать их, если хочешь, только небольшую партию. Десяти унций[1]будет вполне достаточно для пробы. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Большего и не нужно! Вы просто чудо и приняли правильное, я бы даже сказала, судьбоносное решение!

– Ты преувеличиваешь, это всего лишь орехи…

– И вы о нём не пожалеете!

– Уже жалею: ещё чуть-чуть, и ты сломаешь мне пальцы.

– Ой…

Я выпустила её руку, и гномка потерла кисть.

– Только мне не нравится название «щелегрызы», оно совсем не коммерческое. Лучше остановимся на твоём варианте, как ты их назвала, фрисушки… фистончики…

– Фисташки.

– Да-да, – махнула она, уже направляясь наверх, – именно это я и сказала.

Дверь кабинета закрылась, а я подпрыгнула и беззвучно хлопнула три раза в ладоши. Потом схватила метлу и сделала с ней круг вальса по первому этажу. Стоит ли удивляться, что, повернувшись, я наткнулась на зрителя. Им был тот самый мальчик, который в первый день помог мне не сгинуть в лабиринтах Шебутного переулка.

– Ты к кому?

– К тебе, пришёл проведать. А что это ты делаешь?

– Танцую.

– С метлой?

– Уже нет! С тобой, о рыцарь! – Я схватила его за руку и утянула в новый круг.

– А ты хорошо танцуешь, – заметил он.

– Ты тоже для… – я прищурилась, – шести лет.

– Восьми, – спокойно поправил кавалер и, сделав последнее па, поклонился мне.

– Ладно, а теперь беги по своим восьмилетним делам, потому что мне надо бежать по своим семнадцатилетним.

– Ого! Тебе семнадцать?! Ну, ничего, мне всегда нравились девушки постарше.

Я хотела ответить так, как обычно реагируют на подобное взрослые: угрожая выкручиванием ушей и прочими ужасами, но не удержалась и рассмеялась. Правда, тут же зажала рот ладошкой, вспомнив слова мадам. Чтобы избежать лишнего шума, открыла дверь и подтолкнула гостя к выходу:

– Всё, теперь ступай, бабулю ждут дела.

– А ещё как-нибудь можно к тебе зайти?

– Только если обещаешь не приставать.

– А приглашение поесть вместе мороженого считается приставанием?

– Нет, если за тебя заплачу я.

– Тогда приглашаю тебя как-нибудь вечерком купить мне мороженого.

– Как тут устоять! Хорошо, согласна.

Я попыталась закрыть дверь, но он ловко подставил ногу.

– Кстати, так и не имел случая представиться. – Мне чинно протянули узкую ладошку. – Меня зовут Кр… кхм, Кен, меня зовут Кен.

– Что-то мне подсказывает, что в твоём имени не хватает ещё пары букв, Кен. Ну да ладно, таинственный незнакомец. – Я пожала руку, – Ливи. А теперь тебе лучше идти, Кен, пока моя хозяйка не выставила нас обоих.

– А ты чмокнешь меня на прощание?

– Как в прошлый раз, в щечку? Нет уж, дуй отсюда, пока я не передумала насчёт мороженого.

– Конечно, раз моя дама этого желает, – он уже повернулся, чтобы уйти. – Ах да, у тебя к губам что-то прилипло.

– Где? – Я инстинктивно дотронулась до рта, а Кен в ответ послал мне воздушный поцелуй.

Через дорогу от нас раздался свист, задорные возгласы и подначивания. Я подняла глаза и увидела целую толпу зрителей околокеновского возраста. Со стороны выглядело так, будто мы только что обменялись воздушными поцелуями.

А с этим пареньком надо держать ухо востро! Я набрала в грудь побольше воздуха, но хитрец меня опередил:

– До встречи, Ливи, – выпалил он и помчался к товарищам.

И умеет вовремя линять.

Героя встретили уважительными похлопываниями по плечу и восхищенными взглядами. Вся орава тут же кинулась прочь. Похоже, мальчишка – предводитель этой банды. Даже удивительно, учитывая разницу между ним и остальными. Кто-то явно занимается его воспитанием – таких правильных словечек на улице не нахватаешься. Да и не всякий мальчишка умеет танцевать вальс. Я шагнула обратно и уже хотела закрыть дверь, когда заметила спешащую к лавке Эмилию. Она вся раскраснелась и ещё издалека помахала мне. Вбежав, напарница первым делом сорвала соломенную шляпку и принялась ею обмахиваться:

– Ливи, господин Мартинчик из доставки не приходил?

– Нет, не приходил. Но, – добавила я, видя, как её лицо расстроенно вытянулось, – у меня есть для тебя отличная новость: я нашла хрусталютики.

– Не может быть! – Эмилия от радости выронила шляпку.

Я сходила к прилавку, вынула из-под него корзину и поставила на стойку.

– Вот.

Девушка просияла.

– Где ты их нашла?

– Прямо за кадкой с циклоцитрусами.

– Значит, я действительно случайно их туда задвинула. – Она осторожно дотронулась до мясистого желтого лепестка. – Надо же, выглядят такими свежими, будто только что собраны…

Ну, почти: всего-то два часа назад.