– А на цветах это сработает? – засомневалась я. – Даже не так: а на волшебных цветах это сработает?

Озриэль потер лоб:

– Не уверен. Но других вариантов нет.

– А для заклинания нужно что-нибудь дополнительное? Я имею в виду оборудование: свечи, колбы…

– Нет, ничего такого. Суть в том, что их надо… оскорбить.

– Оскорбить?!

– Оскорбить, унизить, обидеть – называй, как хочешь. К примеру, сказать, что они жирные хвостатые сыроеды и что им здесь совсем не рады. Тогда они обидятся и уйдут. Ну, или не станут звать в дом новых крыс.

– Вот так просто?

– Вообще-то там ещё магическая формула есть, которую я и пытаюсь вспомнить. Её надо произносить в самом начале и в конце. О! – Он вскинул палец. – Может быть, эта!

И произнёс тарабарщину.

Потом засомневался:

– А может, эта…

И снова произнёс тарабарщину.

– Давай попробуем обе, – предложил Индрик и зевнул. – Лучше скажи, как будем обзывать цветы?

Озриэль пожал плечами:

– Это ты у нас сочинитель, ты и предлагай.

Индрик оживился, хрустнул костяшками и, вперив взор вдаль, наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому.

– Придумал! – провозгласил он.

Они двинулись вдоль забора, приставляя ладошку ко рту и что-то шепча бутонам. Я заметила, как несколько цветков съежились и отодвинулись. Ещё у нескольких лепестки потемнели и скрутились.

– Работает! – обрадовалась я.

Когда с оскорбительной частью было покончено, мы окинули взглядом всё целиком.

– Кажется, и правда присмирели, – удовлетворенно отметил Озриэль.

– Отличная работа!

Он улыбнулся похвале.

Я собрала выпавшие из почтового ящика конверты и хотела подсунуть под калитку, но передумала и положила в карман.

– Собираешься читануть? – поинтересовался Индрик.

– Это нужно сделать на всякий случай. Вдруг какая-нибудь подруга профессора Марбис собирается нагрянуть с визитом? Кто, как не я, скажет ей, что сейчас не самое подходящее время? Всё, здесь нам больше делать нечего, идёмте, пока кто-нибудь из соседей нас не заметил.

Чем дальше мы отходили от «Приюта гармонии», тем яснее становилась голова. Индрик окончательно оклемался.

К тому моменту, когда мы выбрались с улицы Менестреля и свернули к центру города, на небе начал заниматься рассвет.

Принцы проводили меня до Шебутного переулка. Несмотря на ранний час, там уже если не закипала, то начинала булькать жизнь: продавцы гремели ключами, отпирая лавки, лоточники, позевывая, выкатывали телеги и расставляли на них свой товар, продавец волшебных ковров выбивал крюком какой-то сопротивляющийся половичок. Индрик заинтересовался витриной с антикварными флейтами, а Озриэль довёл меня почти до крыльца.

– Всё, дальше не ходи, – предупредила я, забирая корзинку с хрусталютиками. – Если мадам Гортензия тебя увидит, может рассердиться.

Ифрит удивленно вскинул брови.

– Вернее, не только тебя, а любого юношу, – пояснила я. – У неё свои правила. Приходится подчиняться.

– Ну, хорошо.

Мы остановились возле уличного фонтанчика для питья (попить воды из него мог любой желающий, а если кинуть монетку, то, в зависимости от её номинала, из него начинал бить компот, молочный коктейль или игристое вино).

– Значит, увидимся в академии?

– Только не с самого утра. Сперва я должна отработать пропущенное время. Приду на пару часов ближе к обеду и сразу отправлюсь к Робину, чтобы помочь с осмотром.

Магнус спрыгнул на землю и, заявив, что слишком устал, засеменил к крыльцу. Я поставила корзинку на землю и взяла Озриэля за руку:

– Спасибо, что откликнулся сегодня и вообще что помогаешь мне. Вся эта история с профессором Марбис… чувствую себя жутко виноватой. А главное, ума не приложу, что здесь можно сделать.

– Знаешь, Ливи, – он осторожно сжал мои пальцы, – я, кажется, понял, почему у Индрика ничего не получилось.

– Потому что идея с поцелуем – полная глупость?

– Нет. – Глаза Озриэля вспыхнули. В них заплясали огоньки, расплавив зеленую радужку. – Просто поцеловал не тот, в этом всё дело.

– О чём ты?

– Мы упустили важный момент: в сказках заклятие снимает не любой поцелуй, а поцелуй Истинной Любви.

До меня начало доходить:

– Хочешь сказать, что если бы один из прежних возлюбленных профессора Марбис всё-таки выжил и мы его нашли, то сумели бы пробудить её ото сна?

– Именно это я и хочу сказать.

Моё сердце подпрыгнуло от восторга. Я радостно обняла Озриэля:

– Ты прав, это должно сработать!

Он немного постоял, а потом обнял меня в ответ. Его сердце колотилось часто-часто, и моё вдруг тоже пустилось в пляс. Стало тепло и хорошо. Но тут он отстранился и побултыхал пальцем в фонтанчике.

– А ещё я подумал, что… что этот способ мог бы помочь и тебе. Ведь на тебя тоже наложено заклятие.

– Хм, строго говоря, это не совсем заклятие…

Хотя договор по передаче девы дракону – это своего рода магическое обязательство…

– Всё равно, оно накладывает на тебя ограничения, фактически лишает права выбора, а истинная любовь, как известно, сметает все преграды. Так что если бы тебя поцеловал тот, кто тебя искренне любит, то вполне вероятно, что память к тебе вернулась бы… и, конечно, к твоему жениху. А после этого (так, в качестве предположения) вы могли бы передумать жениться, потому что уже успели встретить кого-то ещё… Но даже если бы и не передумали, – Озриэль запнулся, – в любом случае, ты была бы свободна и счастлива…

– Предлагаешь влюбить в себя кого-то, чтобы снять заклятие?

– Ну, вдруг влюблять и не придётся. Вдруг ты уже это сделала, просто не заметила.

Я покачала головой:

– Истинная любовь должна быть взаимной.

– Тогда, может, есть тот, кого бы ты сама хотела поцеловать и почти готова полюбить?

И наблюдая, как за спиной Озриэля поднимается солнце, очерчивая золотой дымкой его сюртук и светлые локоны, я поняла, что такой есть. Он стоит прямо передо мной. Тот, с кем тепло, хорошо и спокойно. Тот, на кого можно положиться и чьё сердце бьётся в унисон с моим. Стеснительный, смешной и неловкий, а ещё добрый, искренний и отважный.

Но я ведь прибыла в Затерянное королевство в поисках суженого. По плану я должна была влюбиться в него, а он в меня. А потом назначенному судьбой полагалось освободить меня от Якула Кроверуса и жить со мной долго и счастливо. То есть, по сути, суженый и должен был оказаться моей истинной любовью, а Озриэль не подходил под параметры, указанные Вещей Булочкой. Получается, произошёл какой-то сбой, ошибка… Влюбившись в Озриэля, я не только не решала проблему с договором, но ещё и подвергала жизнь ифрита опасности: кто знает, на что способны оскорбленные драконы? К тому же я не забыла нашего с Эмилией чаепития. Чужие слезы – плохой фундамент для возведения собственного замка. Да и кто вообще влюбляется в друзей? Это нарушение первой заповеди дружбы!