Сама же Милисент переживала, на сердце у нее было тяжело. Но признаваться в этом Роланду она не собиралась. Хватит! Однажды она уже исповедалась Роланду в своих бедах, и это едва не стоило ему жизни.

Все уже собрались в дорогу, когда появилась леди Рейна с двумя дочерьми, одетыми, как подобает юным дамам. При виде Милисент Рейна чуть приподняла бровь, и девушка, краснея, помчалась переодеваться в единственное блио. Лихорадочно снимая мужской костюм, она гадала, что было бы, если бы мать не умерла так рано. Сохранила бы она свои мужские замашки или вела бы себя, как ожидалось от знатной леди, и, подобно Элинор Фитц-Хью, боялась огорчить родителей.

Конечно, привольная жизнь хороша, и в детстве она имела полную свободу, поскольку отец либо был слишком пьян, чтобы заметить выходки дочери, либо не мог набраться мужества и заставить ее вести себя как следует. Может, если бы мать осталась жива, все обернулось бы по-другому? И она смиренно приняла бы Вулфрика, зная, что никакие протесты не будут приниматься в расчет?

Можно подумать, сейчас ее кто-то выслушает! Ей придется выйти за него. Он сам своими угрозами ясно дал понять, что иная судьба для нее неприемлема. Теперь даже отец не сумеет избавить ее от этого брака. Она должна быть безутешна, а не просто сердита по этому поводу, но злилась сейчас на высокомерие и непреклонность Вулфрика, а вовсе не на собственную участь. Вот это уже совершенно непонятно!

Настала очередь Вулфрика удивляться, когда Милисент вернулась в зал в женском наряде. Девушка едва не лопнула от досады. Позволить остальным диктовать ей, причем всего лишь взглядом?! Уж это слишком! И так будет всю жизнь… если она не послушает совета Джоан и не попытается завоевать благосклонность или хотя бы снисходительность мужа.

* * *

Поездка в Шеффорд заняла вдвое больше времени, поскольку пришлось взять с собой еще и телегу с багажом. Поэтому и добрались они, когда уже стемнело. В суматохе, вызванной прибытием Фитц-Хью, Милисент удалось проскользнуть в комнату незамеченной, чему весьма способствовал длинный плащ с капюшоном.

Однако Джоан все-таки увидела сестру и немедленно появилась в спальне вслед за ней. Бедняжка, очевидно, совсем измучилась: бледное, расстроенное лицо и покрасневшие глаза красноречиво говорили о том, что ей пришлось пережить.

— Как Вулфрик сумел столь быстро тебя обнаружить? Господи, Мили, мне так жаль! Когда он догадался о том, что мы поменялись местами, и начал орать на меня, требуя сказать, где ты, я не выдержала и упала в обморок. Он просто взбесился, Мили. Но я не проговорилась… по крайней мере мне так кажется.

Милисент обняла сестру.

— Знаю, родная, знаю! Вот всем виновата я. Сама обо всем разболтала, хоть и неумышленно.

— Как это?

— На прошлой неделе я под видом леди Джоан Криспин попробовала выйти во двор без проклятого эскорта, который вечно топает за моей спиной, но наткнулась на сэра Реймунда. Он желал потолковать с тобой о человеке, в которого я влюблена. Я не выдала имени Роланда, но поскольку была в твоем обличье, не могла грубо отделаться от Реймунда. Поэтому и объявила, что сестра не открыла мне, кто он, но прозвала рыцаря кротким великаном. Вулфрик, разумеется, знаком с Фитц-Хью, поскольку сэр Ранульф — вассал сэра Гая, и в два счета разгадал загадку. Кто еще знает о моем побеге?

— Немногие. Остальные думают, будто ты ухаживала за больной сестрой, а я, спустившись сегодня вниз, сетовала на то, что ты слегла с тем же недугом. Те, кто видел тебя в замке, посчитали, будто ты выздоровела, если, разумеется, узнали тебя. Я сама с трудом догадалась, что это ты.

— Вряд ли Вулфрик хочет, чтобы стало известно о моем исчезновении, — кивнула Милисент, — так что ты неплохо придумала сослаться на болезнь.

— Я видела с вами сэра Роланда. У тебя было время предложить ему обвенчаться?

Милисент со вздохом объяснила, как обстоят дела.

— Жаль, что я не разобралась в своих чувствах к нему до того, как помчалась в Клайдон, — закончила она. — Стоило бы сразу ехать к отцу и… Ах, все равно ничего бы не вышло! Вулфрик заверил, что, пока считает меня своей — пусть даже отец согласится расторгнуть контракт и выдать меня за кого-то другого, — мой муж не проживет долго.

Джоан широко распахнула полные страха глаза.

— Он так сказал?

— Пригрозил.

— Это звучит… очень романтично.

— А по мне, так чистое безумие, — мрачно буркнула Милисент.

— Нет, это доказывает, как он желает тебя, несмотря ни на что. Настоящий рыцарь!

— Клянусь, Джоан будь у тебя возможность, нашла бы хорошие стороны даже в гадюке!

— Ну и что! Его очевидное желание — это хороший признак!

— Чувство собственника, теряющего ценную вещь, ничего больше! Это не означает, что он испытывает ко мне хотя бы некое подобие нежности!

— Разумеется, нет, пока ты упрямо отказываешься увидеть истину.

— Ну почему мы спорим?

Джоан вздохнула и опустилась на кровать.

— Потому что это лучше, чем плакать? — жалобно предположила она.

Милисент устроилась рядом с сестрой.

— Из-за этого уж точно плакать не стоит. Я знаю, когда пора перестать биться головой о стену. Мне больше не осталось ничего, кроме как стать его женой. Но я не позволю ему раздавить себя. Все будет хорошо, сестрица… честное слово.

— Но раньше ты так не считала.

— Теперь у меня появилась надежда. Те усилия, которые я прилагала раньше, чтобы избежать этого брака, теперь пойдут на то, чтобы убедить Вулфрика принять меня такой, какова я есть, и не слишком усердно пытаться изменить мой характер.

— Не знала, что ты сдашься с таким достоинством, — улыбнулась сестра.

Милисент тут же столкнула ее с кровати и, не обращая внимания на обиженные вопли, презрительно фыркнула:

— Фи, кто это тут говорит о сдаче?!

Увидев на следующее утро короля Иоанна в парадном зале, Милисент почувствовала не столько удивление, сколько мучительное разочарование. Значит, он не убрался, как она надеялась! Джоан поведала, что ей пришлось несколько раз говорить с ним в отсутствие сестры и он, казалось, забавлялся ее волнением. После этого весь страх Милисент пропал. Раньше она боялась наказания за то, что осмелилась напасть на монарха. Но Иоанн, очевидно, не хотел поднимать шума, опасаясь нажить врагов в де Торпах.

Будь она хоть чуточку хладнокровнее, сама бы сообразила. Правда, Джоан не оставалась наедине с королем и, следовательно, не знала, что он думает о случившемся.

Иоанн заметил появление Милисент, но особенного интереса не проявил и даже не отвлекся от беседы с сэром Гаем и какими-то важными на вид незнакомцами. Все они собрались вокруг стола, на котором стояли хлеб, вино и сыр для тех, кто еще не позавтракал. Мужчины громко хохотали и обменивались многозначительными взглядами.