Но Жозефина не спешила (либо вообще не собиралась в апреле- июне) ехать к мужу. Она влюбилась со всей страстью зрелой, 33-летней, женщины, но не в своего «чудо-генерала», а в постороннего капитана по имени Ипполит Шарль. Юный (на 9 лет моложе Жозефины), малорослый (162 см), но фигуристый, смазливый, веселый, шустрый франт и ловелас вскружил ее ветреную голову так, что ей ни за что не хотелось с ним расставаться. Да и Париж со всеми его удовольствиями цепко держал ее при себе, тем более что отблеск славы Наполеона отражался на ней как на его супруге. Парижане называли ее «Notre-Dame des Victoires» (Божья матерь побед») - это ей очень нравилось[513]. И Жозефина придумала, как ей казалось, счастливый предлог, чтобы не ехать к мужу: пока он ждал, что она вот-вот приедет к нему, она поразила его, как громом, таким известием о себе: беременна!

Наполеон поверил ей, как говорят в таких случаях, на все сто и стал писать о своей любви к ней с меньшим смятением, но с еще большей нежностью: «Неужели я буду лишен счастья видеть тебя с маленьким животиком? Он сделает тебя еще более привлекательной»[514]. Теперь Жозефина могла успокоиться со своим Шарлем. Судя по тому, как долго и рискованно развлекалась она этим адюльтером, тогда ей не показались опасными для нее и ее любовника такие строки из письма Наполеона: «Земля прекрасна для меня только потому, что ты живешь на ней! Я не перенес бы, если бы ты полюбила другого или отдалась другому. Найти его и уничтожить было бы делом одной минуты!»[515]

О том, как одержим был главнокомандующий Итальянской армией всепоглощающей страстью любви к своей жене, знали не только его друзья и ближайшие соратники. Знали об этом очень многие - и офицеры, и солдаты. Сам Наполеон не таил в себе переполнявших его чувств. Он даже члену Директории Лазару Карно, с которым был тогда в чисто деловых отношениях, признался: «Я люблю ее (Жозефину. - Н. Т.) до сумасшествия»[516].

Все, кто знал тогда о любовных переживаниях Наполеона, сочувствовали ему и восхищались его супружеской верностью, зная и видя, как он был равнодушен к самым обольстительным женщинам Италии. Ведь некоторые из них влюблялись в него и пытались, но безуспешно, добиться его взаимности. Так, по воспоминаниям Стендаля, «ни для кого не была тайной несчастная страсть, которую питала к нему самая знаменитая и самая обворожительная артистка того времени», звезда мировой оперы Джузеппина Грассини (1773— 1850)[517], «перед красотой и талантом которой преклонялась вся Италия», включая князей, герцогов, принцев, и «только на него, на единственного, на генерала Бонапарта ее красота не производила впечатления», хотя он ценил ее как актрису и певицу[518]. Лишь спустя четыре года, уже после возвращения из Египта, когда он пережил супружескую измену Жозефины и стал позволять такие измены себе, Грассини все-таки станет его любовницей[519].

Другая итальянская прелестница с тем же именем - Джузеппина, маркиза Висконти «напрасно пускала в ход все чары своего кокетства, чтобы завербовать генерала Бонапарта в армию своих поклонников»[520], и вынуждена была удовольствоваться генералом Л. А. Бертье, который полюбил ее так же, «до сумасшествия», как Наполеон Жозефину.

Итак, Наполеон победоносно начал Итальянскую кампанию и, как мы увидим, с еще большей славой продолжит и завершит ее, лелея в душе пленительный образ своей Жозефины, того «маленького чудовища», которое он любил «раскаленной любовью». Хорошо сказал об этом Фридрих Кирхейзен: «С образом Жозефины призывал он молодых солдат к победам, для Жозефины выигрывал битвы, для Жозефины завоевывал города и страны - для нее, все для нее»[521]. Да, именно так: «Божьей матерью» его побед была Жозефина.

Мы еще встретимся по ходу Итальянской кампании Наполеона и с Жозефиной, и с капитаном Шарлем, которого она, когда решится пожаловать к мужу... привезет с собой. А пока рассмотрим, что и как творил «чудо-генерал» Бонапарт в битвах и походах, будораживших воображение современников с мая 1796 по апрель 1797 г.

Австрийская армия, пока еще под командованием фельдмаршала Ж.-П. Больё, оставшись после выхода Сардинского королевства из войны без союзника, отступила за р. По, чтобы прикрыть Милан - столицу провинции Ломбардия и всей Северной Италии. Там она была усилена резервной дивизией и численно не уступала французам.

Больё был уверен, что Бонапарт попытается форсировать По у города Валенца и поэтому приготовился защищать именно эту переправу. Он не знал, что Наполеон включил в условия мирного договора с королем Сардинии свое право на переход через По у Валенцы, где была действительно самая удобная для войск переправа, «только с целью ввести в заблуждение Больё»[522]. По франко-сардинскому договору Валенца была сдана французам для переправы. К ней тотчас потянулись части войск из дивизии А. Массена, о чем австрийские лазутчики поспешили уведомить своего фельдмаршала. Но тем временем Наполеон с главными силами стремительно пошел к Пьяченце, чтобы там захватить врасплох не столь удобную, как у Валенцы, но слабо защищенную переправу.

Утром 7 мая 1796 г., преодолев за сутки почти 70 км, отборные гренадерские полки Наполеона прибыли к Пьяченце, внезапно атаковали и захватили десять австрийских судов с 5 тыс. ранеными и медикаментами. Оказавшиеся здесь всего лишь два эскадрона гусар не смогли помешать высадке французов на левый берег р. По. В ночь с 7 на 8 мая к Пьяченце подоспели и 9-го переправились через По все остальные соединения Итальянской армии.

Больё, карауливший французов у Валенцы, узнал о том, что Наполеон оказался в Пьяченце, только 8 мая. Он попытался сорвать наполеоновские планы. Своему авангарду, а именно дивизии генерала Антона Липтая, Больё приказал удерживать позиции у г. Фомбио, в 4,5 км от Пьяченцы, а сам с остальными войсками поспешил к ней на помощь. Однако 8 мая при Фомбио Наполеон в течение одного часа разгромил дивизию Липтая. Здесь блистательно отличился Жан Ланн, уже произведенный к тому дню из полковников в генералы. Больё вынужден был отойти к крепости Лоди, на р. Адда.