— Я в этом не уверен. И потом, только я могу судить о степени готовности Джулианы к выходу свет.

— Наше соглашение не предусматривало таких условий.

— Но и не было оговорено их отсутствие. Теперь я их вношу. Вы получили то, о чем просили. Или вы забыли?

От этих слов по спине Калли пробежала дрожь. Гейбриел стоял у нее за спиной, и она чувствовала теплый поцелуй его дыхания на своей обнаженной шее. От этого ощущения тело Калли окатывало жаром.

— Я не забыла.

Эти слова сорвались у нее с языка непроизвольно, и она закрыла глаза.

Он положил руку на ее плечо и с легкостью развернул лицом к себе. Когда их взгляды встретились, глаза Калли уже не полыхали гневом, в них колыхалась сложная смесь самых разных чувств.

— И я не забыл. А ведь пытался.

Прежде чем Калли попыталась осознать значение этих слов, маркиз прильнул к ее губам, лишив ее способности думать.

— Я пытался забыть этот поцелуй... поездку в экипаже... фехтовальный клуб... Но, по-видимому, ты прочно обосновалась... в моей памяти.

Все эти слова он произнес в коротких перерывах между долгими, притупляющими сознание поцелуями. В то же время Ралстон потихоньку провел Калли по кабинету и усадил в большое кресло, стоявшее подле камина. Опустившись перед девушкой на колени, он погладил ее щеку сильной теплой рукой и посмотрел в лицо обжигающим взглядом. Покачав головой, словно не понимая, что это на него нашло, Ралстон издал негромкий горловой рык и снова поцеловал ее. Она запустила руки в его густые черные волосы, а Гейбриел с такой нежной страстью начал покусывать ее нижнюю губу, что уже через мгновение у Калли возникло предчувствие, что сейчас она просто умрет от интенсивности этого ощущения. Она застонала, и Ралстон начал целовать с настоящей страстью, наконец дав ей то, чего Калли действительно хотела.

На мгновение он прервал поцелуй и скользнул рукой под ее юбки, гладя внутреннюю сторону бедер.

— Такая нежная кожа... — шептал он, лаская ее бедра и возбуждая желание такой силы, что ее лоно буквально горело от нестерпимого жара.

Лишаясь рассудка от захлестнувшего ее желания, Калли жадно ласкала его грудь и плечи, подсознательно раздражаясь на мешавшую ей ткань. Проснувшаяся в Калли страсть жаждала ощутить его кожу, жаждала, чтобы его руки касались того места, к которому она лишь недавно начала привыкать. Маркиз на секунду замер, потом припал губами к ее шее и осторожно отстранился от нее. Калли открыла глаза.

— Я никуда не ухожу, императрица, — прошептал Ралстон, улыбаясь своей, наверное, самой соблазнительной улыбкой. — Я хочу лишь получше тебя рассмотреть.

Прежде чем Калли полностью осознала значение его слов, он быстрым движением вскинул ее юбки еще выше.

— Нет, — сказала Калли, смущенная самой мыслью о том, что он хочет видеть такое интимное место.

Ралстон потянулся к ней, обхватил пальцами затылок и уверенным движением привлек к себе для обжигающего поцелуя. Когда она снова расслабленно прильнула к нему, Ралстон во второй раз поднял ее юбки и мягко раздвинул бедра, вновь пробежав умелыми пальцами по коже.

— Такая гладкая и нежная, — прошептал он, покрывая короткими влажными поцелуями внутреннюю сторону ее бедра и прокладывая грешную, но такую горячую тропинку вверх.

Калли закрыла глаза, чтобы не видеть этого греховного движения, но вновь открыла, как только Гейбриел попросил ее об этом, — похоже, она была полностью в его власти.

Когда его губы коснулись самого интимного места, он слегка отстранился, с восхищением глядя на черные блестящие завитки, обрамлявшие ее лоно.

— Я воображал себе этот момент поздней ночью, в своей спальне. Я представлял себе, как ты открываешься мне, как сейчас, полностью моя.

От этих слов ее опалило огнем.

— Я представлял, как прикасаюсь к тебе, как сейчас... открываю тебя... ласкаю тебя...

Гейбриел говорил, а движения умелых пальцев следовали за его словами.

Неожиданно он припал губами к ее складкам, запечатлевая долгий и нежный поцелуй.

Оторвавшись от ее лона, Ралстон спросил:

— Ты трогаешь себя, милая?

Он провел пальцем по влажным и жарким губам.

Услышав этот вопрос, Калли крепко зажмурилась. Она не могла говорить... не могла на него ответить... не могла посмотреть Ралстону в глаза, которые потемнели от сдерживаемой страсти.

— Императрица, ответь мне. Ты это делаешь?

Калли кивнула, с легким стоном прикусив губу, щеки окрасились румянцем — свидетельством страсти и смущения, а он сверкнул белыми зубами и возобновил это сводящее с ума поглаживание.

— О ком ты думаешь, когда трогаешь себя?

Калли закусила губу, не в силах признаться.

Он нежно поцеловал ее в живот и поднял голову, посмотрев ей в глаза.

— Императрица...

В его голосе не слышно было никакого упрашивания, но ей отчего-то захотелось рассказать ему все.

— О тебе, — простонала Калли.

Услышав это признание, Ралстон возобновил ласку. Она охнула от удовольствия и подалась навстречу его дарящему наслаждение рту.

Когда волна удовольствия окатила Калли, она громко выкрикнула его имя и судорожно вцепилась в плечи. Через несколько долгих секунд она приоткрыла глаза, с трудом обретая осознание места и времени. Ралстон вновь попытался поцеловать ее лоно, но она нашла в себе силы отстраниться.

— Нет... — выдохнула Калли, качая головой и борясь с мощными ощущениями, которые пронизывали ее. — Гейбриел... остановись...

Маркиз поднял голову, напряженно наблюдая за Калли. Она открыла глаза и встретила его взгляд, наполненный страстью, удовлетворением и чем-то еще, что она не смогла опознать. Поднявшись на ноги, он припал к ее губам поцелуем, который больше походил на подтверждение права собственника, чем на ласку. Отпустив Калли, Ралстон хрипло произнес:

— Ты действительно меня хочешь.

Эти слова развеяли дымку поглотившего ее чувства, и Калли моментально ощетинилась. С отчетливой ясностью она поняла значение его слов. Им двигала не страсть, заставившая его заниматься с ней любовью в кабинете и при свете дня, а скорее необходимость самоутверждения и получения еще одного доказательства своего мастерства соблазнителя. Это было всего лишь состязание, в котором она оказалась призом.

Он не хотел ее... конечно, не хотел. Она для него серая мышка.

От этой мысли ее словно пронзило холодком, и она так резко оттолкнула Ралстона, что тот потерял равновесие. Калли встала, кое-как поправила свои юбки и, пошатываясь, пошла к двери.

Ралстон высокомерно поднял брови, его тяжелое дыхание отражалось эхом вокруг них.

— Ты хочешь отказаться от своих слов?