Директором "Никосия кредит" был некий Соломон Абрамович Щечкин, в далеком советском прошлом один из ведущих экономистов Госплана. Ныне Соломон Абрамович честно вкалывал на русскую мафию.

Работал он блестяще, хотя драл при этом проценты почище отечественных рэкетиров.

- В банк "Никосия кредит", - по-английски сказала Лапина таксисту. Знаете, где это?

- Русская, что ли? - так же по-английски осведомился таксист.

- Как вы догадались?

- Я в этот банк все время русских вожу, - усмехнулся водитель. - Кипр маленький остров. Здесь все про всех знают. Увидите кирие[ К и р и.е - господин (греч.).] Соломона - передавайте ему привет от Спиро Христопопулоса.

- Обязательно передам, - пообещала Рая.

Ближнее Подмосковье, частный особняк Черепа.

- Твою мать, - простонал Череп, с трудом отрывая от подушки налитую свинцом голову. - Что это со мной? Вроде вчера и выпил-то немного...

Сквозь опущенные жалюзи пробивались яркие лучи солнца. Сделав усилие, Самарин разлепил неслушающиеся веки и, изумленно посмотрев на будильник, добавил:

- Четверть второго... Ну ни хрена себе! С чего это вдруг я так отрубился?

Все это было очень странно, а странные вещи просто так не происходят в этом Иван был глубоко убежден. Все еще вялый от снотворного мозг неуклюже пытался поймать некую ускользающую в последний момент тревожащую его мысль.

Ага! Вот оно! Вчера он закопал в ящике с удобрениями два миллиона долларов, полученные от колумбийцев. Помимо долларов, в пакете находилась еще одна вещь. Собственно, за эту вещь наркоторговцы и выложили авансом столь внушительную сумму. Значит, вчера он все это спрятал, а сегодня проснулся в час пополудни с головой, тяжелой, как церковная паперть. Твою мать! Только этого не хватало!

Иван слетел с кровати, потянулся было за брюками, но решил не тратить драгоценные секунды. Как был, нагишом и босиком, он ринулся к оранжерее.

Координация движений еще полностью не восстановилась, и боровский авторитет чуть не навернулся с широкой мраморной лестницы, ведущей на первый этаж, но в последний момент ухватился за перила, слегка растянув щиколотку.

Добравшись до оранжереи. Череп сообразил, что ключи от нее остались ;в спальне. Матюгнувшись, он всем телом врубился в дверь. Дверное полотно, хрустнув, слетело с петель, и воздух сотряс пронзительный визг включившейся сигнализации.

Ворвавшаяся в оранжерею вооруженная охрана с изумлением воззрилась на обнаженного шефа, стоящего на коленях у опрокинутого ящика и с обезумевшим видом разбрасывающего по полу высыпавшиеся из него удобрения.

Майами-Бич, отель "Хилтон".

- Будьте любезны, соедините меня с номером мистера Келлера, - приятным грудным баритоном попросил телефонистку отеля "Хилтон" Дагоберто Савалас. Скажите ему, что звонит Чарльз Уоллес, директор студии "Метрополитан рекордз".

- Прошу прощения, мистер Уоллес. Прежде чем я вас соединю, будьте так любезны ответить на один вопрос. Этот вопрос велел задать мистер Келлер, в том случае если вы позвоните. Еще раз прошу меня извинить.

- Что еще за вопрос? - насторожился Даг.

- Считаете ли вы Дагоберто Саваласа полным ублюдком, придурком и кретином и вдобавок импотентом и неудачником? - тщательно выговаривая слова, прочитала по бумажке телефонистка.

- Ах ты шилохвостка бесстыжая! - задохнулся от возмущения Дагоберто. Да как ты смеешь...

- Мистер Савалас! - вкрадчиво произнесла девушка. - Вам не кажется, что эта история чересчур затянулась? Вы и так слишком много потеряли из-за своего упрямства. Мистер Келлер, конечно, не подарок, если не сказать больше, но вряд ли он стоит того, чтобы разрушать из-за него свою жизнь.

- Ты не понимаешь, - тихо сказал Даг. - Моя жизнь уже разрушена. Я потерял все, а вот Келлеру пока еще есть что терять.

Повесив трубку, Савалас ненадолго прижался лбом к прохладному пластику телефона-автомата, затем несколько раз резко долбанулся о него лбом и снова застыл в неподвижности, придавленный невыносимым ощущением собственного бессилия.

И дернул же тогда его черт завернуть в сортир "Ноева ковчега"! Ну, перепил пива после дежурства, ну, захотелось ему отлить - так мало ли было вокруг других клозетов? Да и стемнело уже, мог бы и в кустах облегчиться полицейского за такое дело в кутузку не упрячут.

До чего все-таки странная штука человеческая судьба. Кажется, что ты на вершине мира, боги улыбаются тебе, но вот ты, ничего не подозревая, оказываешься не в то время и не в том месте - и вся твоя жизнь стремительно катится под откос.

Первым, что бросилось в глаза вошедшему в туалет Саваласу, был до безобразия огромный эрегированный член, с которым, не стесняясь окружающих его людей, баловался какой-то пьяный урод.

Переведя возмущенный взгляд на лицо нарушителя общественного порядка, Даг чуть не задохнулся от праведного гнева. Перед ним был целитель Келлер собственной персоной, скандально известная рок-звезда, лишенный музыкального слуха кретин с голосом простуженного осла, получающий за одно выступление в несколько раз больше, чем честный служака Савалас смог бы заработать за всю свою жизнь. Этого зарвавшегося наглеца явно следовало поставить на место.

Дагоберто ни за что не признался бы себе самому, что главной причиной столь яростного ожесточения от пьяной выходки Ирвина была зависть, черная, как воронка от ядерного взрыва, и мучительная, как укус скорпиона.

Обладающий помимо музыкального слуха не лишенным приятности баритоном и даже певший в детстве в церковном хоре, Савалас считал себя намного талантливее Келлера. И если он не стал звездой эстрады, так только потому, что родители его были мексиканцами, а цветному, что бы ни говорили, пробиться в Америке несравненно труднее, чем белому.

Разве справедливо, что Даг за более чем скромную зарплату ежедневно рискует жизнью, сражаясь с вооруженными подонками и отбросами общества, в то время как этот похотливый скандалист и наркоман лопатой гребет миллионы лишь потому, что фальшиво сипит всякую похабщину в микрофон? Нет, это было несправедливо, а закон и полиция, как известно, существуют именно для того, чтобы восстанавливать справедливость.

Забыв, что смена его уже полчаса как закончилась, все еще одетый в форму Дагоберто выпятил грудь с прикрепленным к карману рубашки сверкающим полицейским жетоном и грозным голосом осведомился:

- Чем это ты тут занимаешься?

- Ты, чувак, слепой, что ли? - искренне удивился пьяный Келлер. - Сам. не видишь? Епископа душу, морковку чищу, с монстром здороваюсь, уж не знаю, как еще это назвать! Давай, парень, снимай штаны, сравним наши инструменты. Ставлю сотню против одного, что ты проиграешь.

Находящиеся в туалете мужчины, благодарные певцу за устроенное им развлечение (приятели, услышав про такое, прямо-таки на уши встанут), одобрительно захихикали.