Мне послышалось или перед словами «несчастный случай» возникла небольшая пауза? Не несчастный случай. Не л орд еры, как в случае с Джанелли. Только не это. Прикусываю язык, отвлекая себя этой болью. Неужели ее тоже забрали, а если да, то почему? Я не вижу для этого ни малейшей причины. Мисс Ферн была хорошей учительницей, но во всех прочих отношениях совершенно незаметной. Джанелли забирали открыто, на глазах у всех, почему же теперь должно быть иначе?

Может быть, у замены есть какая-то другая причина? Может быть, Хаттен – один из них?

Я незаметно наблюдаю за ним, пока он идет по классу и записывает наши имена и кто где сидит. На лордера не похож. Во-первых, потому, что они носят серые костюмы или черную форму. Но дело не только в этом. Л ордеры, изначально настроенные на боевую готовность, просто не замечают тех, кому меньше двадцати, – мы не достойны их внимания. Хаттен другой – он здесь, с нами, он всех нас замечает и к каждому проявляет интерес. Он иной.

– А ты?

Бен улыбается.

– Я – Бен Никс. Но с мисс Ферн все в порядке? Что с ней случилось?

Все поворачиваются, ушки на макушке. Задавать вопросы здесь не приветствуется.

Однако новый учитель улыбается.

– У нее все будет хорошо. Мисс Ферн попала в дорожную аварию и сейчас находится в больнице. Дальше… – Теперь он смотрит на меня. Глаза у него странного цвета. Они голубые, но такие бледные, что голубой оттенок едва заметен. Если бы не темный ободок по краю радужки, зрачок почти сливался бы с белком.

– Меня зовут… Кайла. – Что же такое со мной? Я едва не произнесла что-то другое, имя, появившееся и исчезнувшее, прежде чем я успела понять, что оно такое. Учитель слегка вскидывает бровь, словно моя запинка не укрылась и от него. Держись. На этот раз мне удается отвести глаза первой и сжать кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах.

Хаттен заканчивает знакомство с классом и начинает урок. Берет у одного из учеников тетрадь, смотрит, что мы изучаем – только что начали раздел о биологической классификации, – и закрывает ее.

– Сегодня мы займемся кое-чем другим. Проведем практическое занятие, посвященное мозгу. – Он смотрит на нас с Беном. – Вы двое, помогите мне. Возьмите модели мозга и раздайте по одной на пару.

Бен тут же вскакивает, я тоже поднимаюсь, и мы достаем коробочки из шкафа, на который указывает Хаттен. Внутри каждой – объемная модель мозга, каждая деталь которой пронумерована. Все складывается, как элементы пазла. Мы собираем и разбираем модели, записываем в тетради название каждой части. Мозжечок, ствол мозга. Лобная кора. Правое и левое полушария… Диаграмма напоминает поперечный разрез моего собственного мозга, который я видела на экране компьютера в кабинете доктора Лизандер. Только там был не рисунок, а скан моего живого мозга.

– И последнее, – говорит Хаттен. – Сведите руки так, чтобы между ладонями оставался маленький кружок. – Он пишет на доске X. – Вытяните руки и посмотрите на X обоими глазами через кружок. Теперь, не смещая руки, закройте один глаз, потом другой. Когда вы закроете один, X должен исчезнуть; когда закроете другой, он должен появиться в центре.

Мы следуем инструкции. Я поднимаю руки и смотрю на X. И верно, когда закрываю левый глаз и смотрю правым, X блокирован рукой. Когда же закрываю правый глаз и смотрю левым, X прямо в центре.

Хаттен оглядывает класс и останавливает взгляд на мне.

– Кайла? Каким глазом ты видела X?

– Левым, – отвечаю я.

Он улыбается.

– Интересно. Ты, должно быть, представляешь собой биологическую аномалию.

Молчу.

– Обычно доминирующий глаз тот же, что и доминирующая рука, – продолжает учитель. – Если вы видите X левым глазом, то должны быть левшой. Здесь же я вижу, что ручку ты держишь в правой руке. А что остальные? У кого доминирующий глаз и доминирующая рука совпадают?

Я слышу голоса одноклассников и неловко ерзаю на стуле.

Времени у нас почти не осталось, – говорит Хаттен. – Возможно, вы задаетесь вопросом, как связать этот последний эксперимент с нашей работой с моделью мозга. – Теперь учитель смотрит только на меня и ни на кого еще. – Это открытие было ключевым в изучении мозга: влияние хиральности на развитие и организацию хранения памяти и доступа к ней. Если вы леворукий, доступ к памяти – правое полушарие; если вы праворукий, доминантно левое полушарие. Но есть и редкие исключения: люди с артистическими способностями используют мозг иначе. – Он обводит взглядом класс и снова смотрит прямо на меня. – Все это очень важно в хирургии и лечении заболеваний мозга.

Хирургия. Зачистка.

Звенит звонок. Конец урока.

– Будете выходить, сдайте ваши тетради! – напоминает Хаттен.

Все встают и начинают убирать книги.

Правши… левши. Моя левая сама собой сжимается в кулак – разбитые кирпичом пальцы. Но то был только сон.

Или нет?

– Кайла? – Бен толкает меня в бок. – Идем. – Я вздрагиваю, заставляю себя подняться и на негнущихся, словно налитых свинцом ногах иду к учительскому столу. Все уже вышли, и передо мной только Бен. У двери ждет миссис Али.

– Мне нужно поговорить с тобой, Кайла. До начала следующего урока. Быстрее.

Она заталкивает меня в пустой соседний класс.

– Должна сказать, моя дорогая, в отношении тебя высказывались кое-какие сомнения. – Миссис Али ласково улыбается. Вот такая она наиболее опасна. – И, судя по тому, что я видела, мне придется их озвучить.

Что такое она видела? Я отчаянно прокручиваю последние моменты урока. Может быть, услышала, как Хаттен назвал меня биологической аномалией? Нет, тогда ее здесь не было, я точно помню. Она пришла в самом конце. И его лица она не видела – он стоял к ней спиной.

– Что вы имеете в виду?

Миссис Али сердито сдвигает брови.

– Этот ваш симпатичный новый учитель спросил, получился ли урок интересным, а ты даже не ответила.

Этот ваш симпатичный новый учитель. Ха. Он не просто новый и не только симпатичный. Все не так просто. Но у меня такое впечатление, что она об этом даже не догадывается.

– Некоторые другие учителя отмечают твою отстраненность, невнимательность и неготовность учиться.

– Извините, я буду стараться.

– Одного старания мало. Это предупреждение, Кайла. Мы ведь и раньше о том же говорили. Не забывай, твое наказание рассчитано до двадцати одного года. Согласно контракту, ты обязана всячески стараться интегрироваться семью и общество, хорошо учиться. Тебе за шестнадцать. Не получится, доступны другие варианты лечения. – Она тепло улыбается. – А теперь беги на следующий урок. До свидания.

Миссис Али исчезает за дверью. Бен. Мне нужен Бен. Внутри все переворачивается: сначала непонятный Хаттен с его загадками, потом миссис Али со своими угрозами. Ничего удивительного, что уровень падает.