– Просто у нас не очень востребовано всякое дьяволопоклонническое дерьмо.

Фенрис перестал смеяться. Сел прямо. Энергетика его тела изменилась. Он медленно встал с кровати, не сводя с Люка глаз. Растерянное лицо юноши, казалось, покраснело под белой краской. Он был так разозлен, что едва дышал. Когда он заговорил, его голос был низким и неприятным.

– Дьявол? Дьявол, думаешь? А? Мы поклоняемся дьяволу? Ты ничего не знаешь! Мы используем дьявола только потому, что ненавидим христиан. В нас живет Один. Один, и только он.

Он сжал руки в кулаки. Закрыл глаза. Стиснув зубы, зарычал:

– Видишь, как христиане отравляют нас! Давай называть вещи своими именами. Это Один, великий Вотан говорит в нашей крови. Христиане называют нашу религию злом. Мы воины. Дикие воины, и ты знаешь это! Мы открыты природе. И мы не знаем жалости!

– Конечно. О’кей. – Люк не знал, что еще сказать. Все его тело напряглось. Он оглянулся в поисках деревянной ложки.

Фенрис протянул ему ее, тараторя так быстро, что Люк слышал лишь обрывки его пьяной болтовни. Все это было бы смешно, если бы три его друга не погибли в лесу.

– Твоих друзей нам не жалко. Они были слабые и поэтому умерли. Конец истории. Старые боги требуют кровавую жертву! Они, как это сказать? – Он сделал паузу, с ухмылкой подбирая нужное слово. – Безжалостные! Да, они безжалостные!

Люк медленно поднялся с кровати. Неуравновешенный Фенрис превращался в истеричного пьяного маньяка. Его буквально трясло.

Юноша развернулся всем телом и не сводил с Люка льдисто-голубых глаз.

– Мы скачем за Одином. Он наш вождь. Он ведет нас. Ведет нас через нашу кровь. Ты не поверишь, что здесь такое. Что здесь обитает. Ты не поверишь.

– Ты бы удивился тому, во что я сейчас верю. Только остынь, хорошо?

Но Фенриса уже было не остановить.

– Наша кровь шепчет, что нужно сжечь церковь, и мы жжем ее. Наша кровь говорит, что нужно убить педика… иммигранта… наркодилера. Мы убиваем их! Наша кровь говорит, возвращайся домой. Ты готов встретить старого Бога из леса. Бога… твоего народа. Ты возвращаешься домой. Ты готов, потому что доказал себе, что ты истинный Оскерай! Тот, кто дико скачет, пока не настанет Рагнарок. Это не какой-то гребаный дьявол! Не какое-то христианское дерьмо! Это старые боги, говорящие с нами. – Фенрис сжал рукоять ножа, торчащую из-за ремня.

Люк поднял обе руки, раскрыв ладони.

– Конечно. Я понял. Но я устал. Я ранен. Пожалуйста. Просто успокойся. Боже.

Но юноша продолжал клониться в его сторону, тараща голубые глаза на потрескавшемся белом лице.

– Мы викинги. И мы восстали. Через нашу кровь и через землю леса он говорит с нами. То же самое с нацистами. Вотан вернулся к ним. Даже Юнг подтверждает это. – С диким лицом, до безумия одержимый своей идиотской теорией, он вытащил нож из-за ремня. У Люка онемели ноги. Он попробовал ими пошевелить.

– Мы сделали то, что никто до нас еще не делал. За всю историю!

Размахивая изогнутым лезвием из черной стали, Фенрис зарычал и ткнул им в сторону маленького окна.

– Мы срем на христианские алтари. Без проблем. Потом убиваем педиков вроде тебя! Без проблем. Но это не ново. Могу тебе сказать, быть злым очень весело. Но это не… не… Черт! Слова, слова! Это всего лишь слова! Но мы будем первыми лидерами блэк-метала, которые вызвали настоящего старого Бога. Может, ты даже видел его собственными глазами. И скоро увидишь его снова. Мы подготовились к встрече с Богом. Тебе лучше сделать то же самое, мой друг.

Люк незаметно отодвигался от раскачивающейся фигуры, но угол шкафа скоро уперся ему в спину.

Фенрис с трудом сфокусировал глаза.

– В этих лесах есть настоящий Бог! Не какое-то христианское дерьмо. Не какой-то гребаный дьявол. Это место священно. Здесь есть истинное воскрешение. Это «Блад Френзи», исполняющие музыку Богов.

Когда кончик ножа был в футе от глаза, Люк выхватил из-за головы кувшин и со всего размаху ударил тяжелым деревянным основанием Фенриса по голове. Все произошло так быстро, что он сам себе удивился.

На лице юноши мелькнуло удивление. Жуткий пустой звук эхом отозвался в помещении. Фенрис выронил нож и сделал два шага назад. Его глаза закрылись. Внезапно он стал похож на ребенка, который вот-вот заплачет.

Люк снова ударил его кувшином по голове. Тот не разбился, а с глухим звуком отскочил от черепа. Фенрис упал на колени. Люк поднял кувшин в третий раз.

Но прежде чем он снова ударил, что-то тяжелое и голое влетело в комнату. Он чуть повернул голову. Втянул в себя воздух.

Безумное лицо пестрого зайца ринулось к нему с такой скоростью, что у него перехватило дыхание. Два пухлых кулака ударили ему в лицо. Минимум три раза, пока он не уронил кувшин и не перехватил одну руку девушки. Она была рыхлой на ощупь. «Заяц» стал вырываться, пинаясь ногами. Они вертелись из стороны в сторону, как пара пьяных, исполняющих какой-то нелепый танец.

Люк взвизгнул, когда ее ногти царапнули по щеке. Показалось, что она выцарапала ему глаз. Зрение затуманила горячая соленая вода. Или это была кровь?

Последовало долгое затишье. Люк видел лишь мутный силуэт зайца, маячивший у него перед глазами. А потом маленький кулак ударил ему прямо в открытую рану на голове.

53

Люк пришел в себя на грязном полу, не понимая, где находится. Посмотрел вверх, откуда доносился пронзительный, искаженный от ярости и горя голос.

Увидел, что Локи прижимает «зайца» к груди, удерживая от повторного нападения.

Фенрис, постанывая и шатаясь, полз на коленях к двери.

Девчонка продолжала вопить. В голове у Люка будто билось стекло. Он ощутил во рту привкус крови. Голова была холодная и мокрая. Он потрогал лицо. Потом поднес пальцы к прищуренным глазам. Они были выпачканы чем-то ярко-красным.

Девчонка непрерывно кричала и пыталась достать его маленькими пухлыми ножками, пока Локи не оторвал ее от пола и не перенес к двери.

– Дай мне его порезать! – кричала она по-английски, повернув в сторону Люка щетинистую заячью морду. – Дай мне его порезать!

Локи рявкнул на нее по-норвежски. Но девушка была безутешна. «Заяц», казалось, не сводил стеклянных глаз с Люка, лежавшего на полу с блестящим, горячим и влажным от крови лицом. – Дай мне порезать его, Локи! Дай мне порезать его, Локи!

– Нет! Иначе у нас ничего не останется. Думай. Думай. Думай, – повторял он с сильным акцентом.

Фенрис упал на локти, уронив голову лицом вниз, и принялся ритмично стонать, как ребенок. Его черные волосы рассыпались вокруг головы. Люк посмотрел на ребра и костлявый позвоночник, выпиравшие из-под его иссиня-белой кожи. «Это же дети, – подумал Люк. Маленькие испорченные дети».

Девушка устала махать ногами. Она сопротивлялась все меньше, потом расслабила тело и разрыдалась.