– Беспроигрышный расклад! – в восторге шепнул Кирюша. – Я тоже так хочу! Что бы с нами ни случилось, Фреда по-любому окажется права. Если найдем закладку и все уцелеем – прекрасно. Значит, мы чудом уцелели и дуракам везет. Если же что-то пойдет не так, Фреда сразу вспомнит, что была против! А что-нибудь обязательно пойдет не так – сложные дела гладко не идут!.. Эй, чего ты на меня так смотришь?

– Кирюша, у тебя на носике зубная паста! Ты зубки сегодня чистил и забрызгался! – проворковала Лена. – Стой смирно, я вытру! Не бойся, салфеткой! Платок слюнявить не буду!

Кирюша, подпрыгнув, шарахнулся от Лены через привокзальную площадь. Лена засмеялась – смех у нее был приятный, шедший из середины могучей груди. Убрала пачку салфеток, шарфом закрутила вокруг шеи длинную косу, которую любила носить именно так, и быстро догнала остальных.

Сашка определил по карте, что Невский проспект им не нужен. Кондратьевский совсем в другую сторону, однако досадно было оказаться в Питере и не прогуляться по Невскому.

– Собьем бериков со следа! А заодно и разомнемся! – предложил Сашка и бодро двинулся по Невскому.

Временами он будто случайно касался то трубы, то почтового ящика, то угла какого-нибудь дома, и всякий раз «хоккеисты» отмечали это место особым знаком. Ставили на проверку. Когда это стало ясно, к стенам стали прикасаться уже все десятеро, что очень усложнило «хоккеистам» работу.

– Пока по Невскому из конца в конец пройдем, они у нас костьми лягут! – прошептал Макар и похлопал по колену статую мраморной женщины рядом с суровым швейцаром, застывшим у входа в гостиницу.

– Как жизнь, брат? Работаешь! Ну работай! – сказал он швейцару, а Сашке шепнул: – Интересно, как берики выкрутятся? На глазах у швейцара будут тетю помечать?

«Хоккеисты» выкрутились просто. Один остановился рядом с мраморной женщиной, а другой, вежливой улыбкой отодвинув швейцара, сделал фотографию на телефон.

Рузя с Настой, никем пока не замеченные, шли по противоположной стороне Невского. Рузя нес дракончика за спиной в рюкзаке. Гастрафет поначалу спал, убаюканный ходьбой, а потом проснулся и стал ворочаться.

– Молодой человек! У вас кошка вылезает! – нагнав их, сообщила Рузе какая-то сердобольная женщина.

Она стала помогать завязывать рюкзак, и тут из него высунулась узкая морда.

– А-а-а! Это не кошка! Кто это? – прохрипела женщина.

– Удавчик! Не ядовит и очень мил! – пояснила Наста и затянула шнурок.

Дразня следящих за ними берсерков частыми поворотами в многочисленные переулки, десятка прошла треть Невского. Здесь произошло чудо. С Алисой попытались познакомиться. Молодой человек – худощавый, с признаками легкой творческой растрепанности – обернулся к ней, когда Алиса стояла на пешеходном переходе, ожидая зеленого человечка, и начал:

– Скажите, пожалуйста…

– Пожалуйста! – мрачно сказала Алиса.

– Я только хотел…

– Хотеть не вредно.

– …дорогу спросить!

– Вот дорогу и спроси! Дорога, ау! Тебя спрашивают!

Молодой человек попятился.

– Куда вы, юноша? А с дорогой поговорить?

Однако тот уже удирал. Алиса победно приосанилась. Ларе эта сцена очень не понравилась, причем по своим причинам.

– Слушай! – сказала она Лене, прыгая по белым полоскам перехода. – Познакомиться пытались с ней! Понимаешь: с ней! И когда! В шесть семнадцать утра! Со мной никогда не знакомились в шесть семнадцать утра!

– Он же дорогу спрашивал, – примирительно заметила Лена.

– А у меня не мог спросить? Знаю я таких «дорогоискателей». Вначале дорогу ищет, потом спросит про ЗАГС и выяснит, с собой ли у тебя паспорт, потом сделает тебя матерью троих мальчиков и уедет в Кишинев.

Лена рассмеялась:

– Почему в Кишинев?

– Да так… Все трехмальчиковые папы едут в Кишинев.

– Тебе завидно, что ли? Или он тебе понравился? – удивилась Лена.

– Да чихать мне на него! Но познакомиться пытались с ней, а не со мной! Не со мной!!! – повторила Лара.

Сашка свернул в переулок, привлекший его вывеской со скрещенными вилкой и ложкой.

– Кто тут с голоду умирал? – спросил он.

Кафе помещалось недалеко от Невского – шагах в ста. Примерно на середине между Невским и вывеской были открытые ворота, перегороженные громадным контейнером для строительных отходов. На стенке контейнера белой краской было крупно написано: «ВОР! Остановись!». Макар застыл, пытаясь сообразить, что можно украсть в мусорном контейнере.

Кафе было хорошее. Пюре и чай стоили доступно, а хлеб можно было брать вообще бесплатно. Сашка съел двойное пюре и три куска хлеба. Но абсолютный рекорд остался за Макаром. Он уничтожил три двойных пюре и девять кусков хлеба. Даня зачем-то выпендрился, купил кисель, выхлебал его ложечкой, после чего обнаружил на дне утонувшую муху. Другой бы раскричался, но Даня только печально вздохнул и похоронил муху в солонке, закопав ее ложечкой.

Пока шныры ели, «хоккеисты» то и дело проходили мимо и словно невзначай заглядывали в стекла, проверяя, не улизнули ли они черным ходом. Внезапно один из берсерков исчез, а другой, сорвавшись с места, бросился бежать, делая резкие зигзаги.

Не понимая, что случилось, Сашка выскочил из кафе. Увидел, как убегающий перемахнул стенку мусорного контейнера, того самого, на котором было написано «Вор! Остановись!», и спешно извлекает из сумки арбалет. Рядом с Сашкой с грохотом упало колено водосточной трубы. Задрав голову, Сашка обнаружил исчезнувшего берсерка, вцепившегося в водосточную трубу на уровне третьего этажа. Ноги его были задраны вверх и норовили утащить за собой сопротивляющегося хозяина.

Берсерк, засевший в контейнере, переводил арбалет то в одну, то в другую сторону. Искал, откуда их обстреляли. Еще один мужчина, которого Сашка прежде не видел, выглядывал в переулок со стороны Невского и что-то кричал в рацию. Кажется, это и был «футболист», о котором говорил Макар.

В пыльном, с длинной трещиной стекле подъезда напротив мелькнуло лицо Насты. В руках у нее была плевательная трубка, через которую она и выдохнула свою стрелку.

«Все понятно! Не усидела-таки!» – сердито подумал Сашка и вернулся в кафе.

– Надо сматываться. Берики подкрепление вызывают. Напрасно Наста их взбудоражила, – крикнул он.

Все выскочили на улицу. Кирилл сунулся было на середину дороги, но Сашка сгреб его за ворот и дернул назад. Дорога простреливалась из бака, в котором засел берсерк.

– Уходим вдоль дома!

– К Невскому?

– Нет. На Невском еще один.

Это Сашка крикнул уже на бегу. Они пронеслись мимо серого длинного дома, затем мимо приземистого, с колоннами, особнячка, спрятавшегося за красивой решеткой в глубине сада. Здесь Сашка резко ушел вправо и остановился, поджидая отставших.