Возможно, первое покушение на жизнь Фрейда произошло в 1923 году. Он, будучи врачом, обнаружил «растущую опухоль на челюсти и на нёбе». В ту пору ему было шестьдесят семь лет. Фрейду эту опухоль удалили и при этом заверили, что это не рак. Однако через некоторое время она появилась вновь. Теперь Фрейд решил, что опухоль все‑таки злокачественная и решил обратиться к хирургу, которого звали Маркус Хайек. Основатель психоанализа выражал сомнения в способностях этого хирурга, однако все же доверил тому провести операцию, может быть, потому, что просто не нашел никого другого, кто согласился бы ее сделать.

Согласно тому, что рассказывает биограф Фрейда Питер Гай, у всемирно известного психоаналитика имелись серьезные основания сомневаться по поводу Хайека. Дело в том, что Хайек, очень талантливый хирург, не мог не знать, что подобная операция может считаться, скорее, косметической, поэтому в ней нет необходимости. И все же он согласился сделать ее в амбулаторном отделении своей клиники. Имеются довольно смутные факты того, что произошло там на самом деле, однако случилось что‑то довольно страшное, поскольку у Фрейда прямо на операционном столе началось сильнейшее кровотечение. Его отнесли в маленькую боковую комнату, чтобы он провел там период послеоперационного восстановления. По словам дочери Фрейда, его соседом по палате оказался один добрый сумасшедший карлик. Когда ей сказали, что с отцом все в порядке, Анна отправилась по магазинам, чтобы купить ему кое‑что. Тем временем у Фрейда вновь началось кровотечение, и он сделал попытку позвонить в колокольчик, чтобы позвать кого‑нибудь. Однако никто так и не появился. Фрейд был слишком слаб, чтобы самостоятельно подняться или крикнуть о том, что ему нужна помощь, так что казалось, что жизнь его сейчас закончится. Однако со- сед — карлик побежал за сестрой, которой и удалось остановить кровотечение.

Далее Гай рассказывает, что с того момента Анна старалась больше не уходить далеко от отца и вместе с его соседом по палате бодрствовала у его постели. Среди ночи состояние Фрейда вновь резко ухудшилось, и дочь снова позвала сиделку. Они сразу попытались вызвать дежурного хирурга, однако тот отказался прийти. К счастью, в ту ночь организм Фрейда все‑таки справился с заболеванием, несмотря на этот факт беспримерной врачебной халатности, и уже на следующий день его выписали из лечебницы.

Если бы не усилия Анны и соседа по палате, Фрейд, несомненно, умер бы в ту ночь. Как хотите, но я не верю, что по странному стечению обстоятельств не сработал звонок вызова сиделки, и дежурный врач отказался прийти на вызов. Я уверен, что кто‑то покушался на жизнь пожилого человека. Если бы Фрейд умер той ночью, все посчитали бы его смерть несчастным случаем, результатом неудачно проведенной операции по удалению опухоли — только и всего. Кстати, если бы покушение на его жизнь удалось, то Фрейд умер бы в один год с лордом Карнарвоном. А так он прожил еще шестнадцать лет и умер в тот же год, что и Говард Картер. Говорят, что основатель психоанализа умер после того, как его близкий друг дал ему смертельную дозу лекарства, тем самым избавив от мучительной болезни. Но до того Зигмунд Фрейд с дочерью после вторжения нацистов в Австрию бежал в Англию, и там, в Лондоне, Фрейд закончил свой труд «Моисей и монотеизм». Он издал его, несмотря на то, что такие люди, как профессор Иегуда и историк Чарльз Зингер, советовали ему отказаться от этой идеи, так как, по их мнению, такая книга могла вызвать взрыв антисемитизма. Там же, в Лондоне, Фрейд по настоянию своего друга доктора Макса Шура согласился еще на одну операцию, поскольку раковая опухоль гортани прогрессировала. И тем не менее ни в одном медицинском заключении нет подтверждений тому, что эта опухоль была злокачественной. После операции Фрейд чувствовал себя очень плохо: его мучили постоянные боли, он не мог есть и вообще медленно умирал. В конечном счете Макс Шур дал ему смертельную дозу морфия, уверяя, что сам Фрейд очень просил его об этом.8 Однако остается вопрос, почему пожилого человека подвергли столь опасной операции?

В тот же самый год, когда он умер, последняя книга Зигмунда Фрейда «Моисей и монотеизм» была опубликована в Нью — Йорке. В ней он называет себя человеком, «мыслящим о немыслимом».9 Фрейд предполагает, что Моисей, освободитель народа Израиля, давший евреям религию и законы, в реальности был египтянином — в прошлом советником Эхнатона. По словам Фрейда, после смерти Эхнатона старое фиванское жречество, против которого боролся фараон — реформатор, постаралось стереть из памяти потомков малейшее упоминание об этом правителе. Верховный бог Атон был отринут, а новая столица, выстроенная Эхнатоном, разрушена до основания. После этого сам фараон и его реформы были обречены превратиться в маленький, крайне незначительный эпизод в истории Египта, который должен скоро забыться.

В своем труде «Моисей и монотеизм» Фрейд дал полную волю собственному воображению. По его глубочайшему убеждению, Моисей обращался к Эхнатону за вдохновением и видел в нем вождя. Последующее развитие событий вызвало у Моисея глубочайшее разочарование и чувство горького одиночества. И тогда Моисей обратил свой взор на чужестранцев (израильтян), обитавших в Египте, и увидел в них замену всему, что он потерял после смерти Эхнатона и безжалостного уничтожения его религиозной философии.

Далее Фрейд утверждает, что Исход евреев из Египта имел место во времена правления фараонов XVIII династии, одним из которых и был Тутанхамон, а вовсе не во времена XIX династии, как об этом говорится в Ветхом Завете. Откровенно говоря, для того, чтобы высказывать такие мысли и даже думать о подобном, великий основатель психоанализа выбрал очень неудачное время. В начале 1930–х годов к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, яростный антисемит и юдофоб. В итоге Фрейд и все, кто придерживался его взглядов, оказались в страшной опасности за свои печатные труды. Среди таких ученых находился и Джеймс Бристед, преподававший в университете в еврейских классах, среди учеников которого оказалось множество будущих раввинов.

О последней работе Фрейда Бристед написал:

Фрейд провел связь между Моисеем и египетским фараоном. А мне бы хотелось сейчас развить эту гипотезу еще немного и сделать следующий шаг. Известный ученый Ахмед Осман стал первым, кто предположил, что Эхнатон и Моисей — один и тот же человек. За годы собственных весьма интенсивных исследований я убедился в его правоте. У меня сложилось твердое убеждение в том, что в пропавших из гробницы Тутанхамона папирусах содержались доказательства того, что отец юного фараона Эхнатон и был Моисеем. То есть мудрый и мечтательный фараон и великий пророк Ветхого Завета — единая личность.