Аскари и Виллорези. Позвонив Виллорези, первому гонщику Maserati, Энцо пригласил его к себе в Модену. Когда Виллорези поднялся на второй этаж старого здания «Скудерии Феррари» на Тренто-э-Триесте, его взгляду предстал хозяин офиса, лежавший на диване со сложенными на груди руками. Поскольку Феррари никак на его приход не отреагировал и продолжал притворяться спящим, Виллорези, с минуту постояв в комнате, в сердцах бросил: «Все спишь? Ну и черт с тобой!» — и, повернувшись на каблуках, направился к двери. Туг Феррари неожиданно принял вертикальное положение и, предложив Виллорези присесть, как ни в чем не бывало завел с ним разговор о переходе в «Скудерию». Разговор получился непростым — Виллорези припомнил Феррари нежелание выплачивать страховку семье его покойного брата Мими. Так или иначе, но Феррари удалось уладить все разногласия, существовавшие между ним и Виллорези, и даже предложить его вниманию проект весьма заманчивого договора, в соответствии с которым Виллорези и Аскари должны были получать от «Скудерии» по 100 000 лир в месяц плюс пятьдесят процентов «призовых» и денег, полагавшихся за выход на трассу. Хотя у Феррари и были в прошлом разногласия с Вилло рези, он, давая ему оценку, старался быть объективным. «Джиджи Виллорези недаром называли любимым сыном Милана, — писал Энцо. — Он обладал всеми необходимыми для чемпиона качествами, умел выжимать максимум из конструкции автомобиля, на котором ездил, и извлекать выгоды из малейших ошибок своих соперников».

Во время первого выступления в составе Ferrari на гонках в Сна Аскари и Виллорези из-за слишком частых остановок на заправку пришли к финишу на втором и третьем месте. Победил Луи Розье на Talbot с рабочим объемом двигателя 4,5 литра. Несмотря на то что эта машина несколько устарела, у нее было перед Ferrari одно преимущество — она меньше расходовала топлива. Хотя Коломбо все еще продолжал доводить и модернизировать созданный им сразу после войны двигатель, вернувшийся на фабрику инженер Лампреди работал уже над совершенно новым 12-цилиндровым мотором с рабочим объемом 4,5 литра и без нагнетателя. Феррари, отметив надежность и экономичность Talbot, всячески поощрял начинание Лампреди. Он не возражал против того, чтобы его инженеры одновременно работали над двумя совершенно разными моторами. Его предприятие процветало, и он мог себе это позволить — был бы только результат.

В 1949 году у Феррари появились клиенты, каких прежде у него никогда не было. К нему стали захаживать всевозможные светские знаменитости и люди искусства, другими словами, «модная публика». В числе первых протоптал дорожку в Маранелло режиссер Роберто Росселини — один из основоположников итальянского неореализма. Энцо был вовсе не прочь с ним познакомиться; еще больше он обрадовался, когда Росселини привез с собой кинозвезду Ингрид Бергман. Ради Росселини она бросила мужа-шведа и трех дочерей, что вызвало в обществе грандиозный скандал. Феррари льстило, что он получил возможность узнать об этих драматических событиях из жизни творческой элиты, так сказать, из первых рук. Это ясно видно на фотографии, где Энцо, расположившись за столиком ресторана, с умильным видом поглядывает на сидящих рядом Росселини и Ингрид.

Примерно в это же время на фабрику в Маранелло стал захаживать еще один человек, которого прежде здесь видели довольно редко. Это был семнадцатилетний Дино Феррари, который стал проявлять все больше интереса к деятельности своего отца. И неудивительно — ведь его обучал автоделу Серджио Скапинелли, один из самых близких и преданных Феррари людей, работавший с ним с 1937 года. Теперь Серджио преподавал в технологическом институте города Модены, где передавал свои знания молодому поколению.

Симпатичный, высокий, как его отец, Дино Феррари любил стоять под навесом бензозаправочной станции, наблюдая за тем, как автомобили, выехав за ворота фабрики, мчались по Виа Абетоне, распугивая ревом мотора цыплят и велосипедистов. Увы, юноше, который так любил автомобили и скорость, с каждым днем становилось все хуже и хуже. Его ослабленный организм не мог уже сопротивляться инфекции; у него начался нефрит, который в скором времени принял хроническую форму. Когда Энцо видел сына, то всегда вспоминал пословицу, которую любила повторять его мать: «Тот, у кого хорошее здоровье, безмерно богат, хотя и не подозревает об этом».

Хотя новые моторы еще не были готовы, Аскари ухитрялся выигрывать гонки и на старой 125 GPG. Так, он пришел первым на Гран При Швейцарии, а также выиграл Кубок газеты Daily Express в Силверстоуне. После того как Лампреди удлинил раму и поставил на мотор конструкции Коломбо двухступенчатый нагнетатель, характеристики машины несколько улучшились. Аскари этим воспользовался и выиграл Гран При Италии в Монце, лидируя со старта до самого финиша — как тогда говорили, «от флага до флага». У модифицированной модели 125 GPC изменился и радиатор. Теперь на нем никелированные горизонтальные прутья чередовались с вертикальными; эта конструкция очень напоминала донышко алюминиевого контейнера для переноски яиц и стала традиционной для машин Ferrari, выпускавшихся в 40— 50-х годах. Вошедшая в моду с легкой руки Энцо Феррари прямоугольная никелированная радиаторная решетка использовалась дизайнерами даже полвека спустя. Ее ставили на самые обыкновенные машины, чтобы придать им более «спортивный» вид и подчеркнуть скоростные качества.

Необходимо отметить, что в конце сороковых годов в гонках Гран При участвовали машины с самыми разными характеристиками. Сказывалась нехватка машин этого класса — прежде всего потому, что Alfa Romeo от участия в гонках этой формулы отказалась; кроме того, заявленные ранее новые машины BRM и Cisitalia-Porsche не были закончены к сроку и на автодромы не вышли. Все это заставило организаторов соревнований подумать о «второй» — так сказать, запасной формуле. Требования, предъявлявшиеся к формуле-2, были таковы: рабочий объем двигателя не должен был превышать 2 литра, нагнетатель ставить запрещалось. Это значительно расширяло возможности фирм, производивших небольшие спортивные машины, поскольку переделать их в гоночные Формулы-2 не составляло труда. К тому времени, когда должен был состояться Гран При Италии в Монце, на автодром прибыло восемь таких машин, причем пять из них были построены в Маранелло. Выступавший на Ferrari аргентинец Фанхио занял в гонке первое место, обойдя одного за другим Бонетто, Аскари, Кортезе и бразильца Чико Ланди, также выступавших за рулем Ferrari. Еще до начала гонок с аргентинцем Фанхио произошел курьезный случай. Правительство Перона через Автомобильный клуб Аргентины (АКА) оплатило покупку двух Ferrari с объемом двигателя 2 литра. В соответствии с договором «Скудерия» должна была получить от АКА 11 000 долларов за каждый автомобиль. «Скудерия», в свою очередь, обязалась выкрасить купленные АКА машины в национальные цвета Аргентины — желтый и голубой. Приехав на фабрику в Маранелло,