Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да я не шучу… Клянусь, что делала это много раз!
– Прям клянешься?
– Ну да… Уверена же. Проверишь меня?
– Почему бы и нет…
«Нужно забыть о Нечаеве», – твержу себе.
Однако сию секунду это кажется невозможным.
Да на что мне надеяться… Я третью неделю пытаюсь.
Святослав Усманов: Почему ты мне не сказала, что едешь куда-то с футбольной командой? Как это вообще понимать? Почему в последнее время я все узнаю от Валерии Ивановны? Я в шоке, Ангел! Мне через две минуты на дежурство заступать, а я, на хрен, выбит! Как мне выдержать ночь?! Я очень расстроен!
А вот это уже отрезвляюще.
Пока набираю ответ, незаметно выпиваю кофе. Он сейчас действует успокаивающе.
Юния Филатова: Тебе не из-за чего расстраиваться. Как и не о чем волноваться. У меня все хорошо. Я с Валиком. Позвоню тебе после дежурства. Специально встану ради этого в 7 утра.
Святослав Усманов: Не разговаривай с НИМ! Я тебя люблю!
Юния Филатова: Хорошо. И я тебя.
Наконец, Свят пропадает из сети, и я откладываю телефон обратно в сумку.
«Наконец-то?» – невольно на своих мыслях зацикливаюсь.
Черт…
– Не хочу лезть, – проговаривает Валик несмело. – Но твой Усманов ведет себя как абьюзер.
– Неправда! Не смей о нем так говорить, – возражаю горячо. – Свят просто переживает. У нас сложный период. Отношения на расстоянии – испытания для любой пары.
– Ну… Может, – соглашается Андросов.
В то время как наблюдающий за нами Самсонов с той же издевкой хмыкает.
– А ты не развешивай уши, – бросаю, вспылив. Сама от себя в шоке, но слишком расстроена, чтобы остановиться. – Отправляйся на галерку к своему товарищу.
Макс на мою резкость реагирует холодно. Но с места не сдвигается до конца пути.
– Заселяемся по два человека в комнату. Мне плевать, кто с кем ляжет. Я вам не папа, не мама. Но чтобы после одиннадцати дверь каждой чертовой комнаты оставалась закрытой, и во всем доме сохранялась тишина. Всех, кого поймаю после отбоя, выпорю, – грубо растолковывает нам помятый с дороги Безугленко, когда мы после захода солнца попадаем внутрь коттеджа. – Подъем в восемь утра. Я не ужинаю. Вам всем приятного!
Подхватив чемодан, тренер скрывается за ближайшей к лестнице дверью.
– Валь, давай займем следующую комнату, – шепчу Андросову.
Однако…
Не успевает он ответить, как мою сумку подрывает с пола Нечаев. И поднимается он с ней на второй этаж.
30
Не целуй больше эту Киру…
Стыдно признаться, сколько минут я жду, что вопрос с Нечаевым решит кто-то другой.
Оглядываюсь по сторонам.
– Если это серьезная проблема, и ты настаиваешь… – краснея, пожимает плечами Валик. – Но, честно, мне бы не хотелось проверять, насколько крут в этом гостиничном комплексе медпункт.
– Все нормально, Валь, – бормочу, сдерживая подступающую панику. С робкой надеждой смотрю на Самсонова, которому успела по дороге нагрубить. Вот уж правда: не плюй в колодец, пить придется. – Максим…
Он откровенно смеется надо мной, не давая даже закончить.
– Нет уж, Недотрога, – отрезает равнодушно. – Не мое дело. Соррян.
Закидывая на плечо спортивную сумку, уходит наверх, вслед за остальными игроками.
– Я могу потягаться с Нечаем, – выдает Женя Фомин. Вспышку радости тормозит его взгляд – липкий и неприятный. – Только если ты уйдешь спать со мной.
– Отвали, – отшиваю его, с трудом сдерживая слезы.
Пока тру глаза, на плечо мне опускается чья-то рука. По духам идентифицирую Мадину.
– Не будь такой нюней, малыш. Ты давно не маленькая. Иди и разберись с Нечаевым сама, а то так и не вырастешь.
Похоже, против поступка Яна только Кира. Но и от нее адекватной помощи не дождешься. Смотрит на меня, прожигая ненавистью. Именно этот взгляд вдруг вызывает желание отыграться за все страдания, слезы и кошмары. Я, конечно, незамедлительно глушу этот порыв. Умом еще не совсем тронулась. Понимаю, что это нездоровые чувства. Я не должна злиться, ревновать и мстить. Это… Это очень плохо.
Придется стучать к Безугленко и простить помощи у него.
– Только не вздумай бежать к тренеру, ма-хорошая, – прерывает мои мысли всезнающий голос Мадины. – Не создавай Нечаеву проблемы, а то заклюют.
– Что? Заклюют за проблемы Нечаева? А со мной разве так можно? – негодую на эмоциях.
– Иди и растолкуй это Яну, ок? Он, конечно, хулиганюга, но насильно тебя держать не станет. Не тот уровень.
Слушать Мадину, безусловно, то еще «удовольствие». Однако, когда она уходит, едва сдерживаюсь, чтобы не остановить ее.
Неужели мне, правда, никто не поможет?
Беспомощно обозреваю опустевший холл.
– Пойти с тобой? – неохотно вызывается единственный из оставшихся.
– Спасибо, Валик… – выталкиваю я сдавленно. – Не будем его провоцировать. Сама пойду.
– Звони, если что…
Боже, неужели я действительно собираюсь это сделать? В самом деле? Что я ему скажу?
Ума не приложу.
Но, сцепив перед собой руки, поднимаюсь наверх. Преодолев лестницу, сворачиваю в коридор. Медленно шагаю в направлении открытой двери.
– Хах, – бросает Ян глухо, едва я сворачиваю в комнату. Несмотря на эту насмешку, на миг кажется, будто он счастлив меня видеть. Упирая руки в бока, рассматривает так, словно сегодня еще не имел такой возможности. Неторопливо и невыносимо интимно ведет взглядом от лица до колен, примерно... И обратно. Врывается в глаза. – Я уже думал, придется спускаться за тобой.
– Хм… – выдаю я в тон ему, расходуя при этом непозволительное количество энергии. – И зачем это? – последнее слово подчеркнуто роняю с какими-то странными интонациями, будто о чем-то большем говорим.
Я просто… Не в силах обуздать свое сумасшедшее сердце, с трудом дышу.
– Что «это»?
Смотрю на него и слова вымолвить не могу.
Глаза, губы – поочередно. Насмотреться невозможно. Совесть вместе с разумом тает под напором его энергетики. Подступают чувства, которые я так и не смогла перебороть. Они заставляют мое солнечное сплетение сжиматься и коротить. Искры осыпаются вниз живота. А оттуда взлетают уже настоящие салюты. Кровь превращается в лаву.
– Почему ты молчишь?
Этот вопрос звучит совсем близко. Ян подошел, закрыл дверь и припер меня к ней, а я даже не шелохнулась, чтобы этому воспротивиться.
Глотаю его запах, суматошно рыщу по его лицу
