— воссоединение Уолл-Стрит — оно, по сути, решило судьбу этого финансового округа — затронуло шестьдесят семь банков, финансовых учреждений и страховых компаний. Средства, вложенные в эту игру, достигали и, вероятно, превзошли миллиард долларов.

Дэвид Феллоуз сказал:

— Я наконец-то заручился согласием других членов административного совета. Прежде всего на том участке, что я у вас купил, мы действительно построим шестидесятиэтажный небоскреб, где разместим все наши службы. Что же касается семи других зданий…

— Я уже урегулировал вопрос относительно участка на Пайн-стрит, 18…

— Который мой приятель Гарви Барр обязался купить. Его письмо — шедевр литературного искусства, я думаю хранить его под стеклом. Но оставим это. Остаются шесть других зданий.

— Я заявил о своей готовности продать их от вашего имени.

— Гарви Барр сообщил мне, что вы также взяли на себя подобное обязательство перед ним в отношении двух зданий — одно на Уильям-стрит, другое в Бруклине, — принадлежащих его банку. Это правда?

— Почти.

— Шесть наших, два Барра. Всего восемь. Чего вы, черт возьми, хотите? Продать или перепродать весь Уолл-Стрит?

— Я не представляю человека, который мог бы вообразить столь безумную затею, — тихо сказал Реб Климрод. — Вы поручаете мне продать эти шесть зданий от вашего имени?

— Да.

— Я хотел бы получить от вас официальную доверенность, уполномочивающую меня вести переговоры по этим продажам. То, что мои адвокаты именуют «эксклюзивным правом на продажу», которое дает право действовать в качестве доверенного лица. Это возможно?

Феллоуз бросил испытующий взгляд на одного из юристов. Тот одобрительно кивнул.

— Вы его получили, — сказал Феллоуз. — Ваши адвокаты вместе с моими договорятся о деталях.

— Теперь о цене. Во сколько вы оцениваете стоимость всей своей недвижимости?

— С Пайн-стрит или без нее? В своем письме Гарви Барр не называет ни одной цифры. Он лишь обязуется выкупить участок по Пайн-стрит, 18 через шесть лет, но ни одной цифры этот старый мошенник не приводит… — В глазах Феллоуза промелькнули озорные искорки: — Не ваша ли это идея?

— Моя.

— Значит, вы задумываете «сделку-пакет», то есть продажу оптом всех семи зданий, включая и участок на Пайн-стрит? Так ведь?

— Так.

— Мне кажется, я уже называл общую стоимость.

— Да. Сорок миллионов. А я ответил — тридцать пять. Что вы скажете по поводу тридцати семи?

— Цифра вполне разумная, и, вероятно, мне удастся убедить других управляющих с ней согласиться. Климрод…

— Да?

— У вас уже есть покупатели на примете или я ошибаюсь?

Реб опустил голову, потом поднял ее, улыбнулся.

— Да. есть. Это я, — ответил он. — Я хотел бы купить всю вашу недвижимость. Феллоуз расхохотался:

— Страшно подумать, что я мог вас не встретить. Потом сожалел бы об этом всю жизнь! Ну, и каково ваше предложение?

— Я хотел бы с завтрашнего дня иметь опцион на год. Стоимость каждого здания там указана не будет, но будет поставлено непременное условие: в любом случае общая сумма от продажи шести зданий и участка на Пайн-стрит, 18 составит тридцать семь миллионов долларов.

— Климрод!

— Слушаю вас.

— Вы не хотите работать с нами?

— Нет, в данный момент у меня нет ни малейшего желания приобретать банк. Благодарю за приглашение.

Это произошло 26 октября, в день, когда были официально подписаны через посредничество одной фирмы — Диего Хаас без особого удивления обнаружил, что он является ее президентом — документы о передаче участка на Пайн-стрит банку «Хант Манхэттен».

На следующий день, 27 октября, имея в наличии два миллиона шестьсот тысяч долларов (за вычетом комиссионных, причитавшихся Дэниэлу Хазендорфу) и через посредство другой компании, представленной тем же Диего Хаасом, Реб Климрод получил опцион на семь зданий, принадлежащих банку «Хант Манхэттен».

Он сделал первый взнос в размере миллиона трехсот пятидесяти тысяч долларов, то есть пяти процентов от тридцати семи миллионов.

Еще через день, 28-го, по-прежнему действуя по принципу «рычага», который позволяет перепродать Б то, что еще не куплено у А, — взнос при этих операциях небольшой, пять или десять процентов от покупной цены, — Климрод, получив деньги от Б, чтобы в свою очередь выплатить их А, сумел приобрести еще два здания, принадлежавших «Коммершиал энд индастриал бэнк» Гарви Барра.

Для этой цели он воспользовался услугами третьей компании, президентом которой оказался Дэниэл Хазендорф. Реб получил опцион сроком на восемь месяцев в обмен на взнос пяти процентов от требуемой Барром суммы (шесть с половиной миллионов), то есть триста двадцать пять тысяч долларов.

Это означает, что через ОДИННАДЦАТЬ дней после начала своего наступления на Уолл-Стрит, погасив все ссуды, предоставленные ему Ньюаркским банком, Климрод оказался — он начал, не имея ни цента, но и не был должен теперь никому ни цента — законным собственником (или, во всяком случае, лицом, имеющим право продавать их кому угодно по любой цене) ДЕВЯТИ зданий.

И у него в кассе осталось девятьсот двадцать пять тысяч долларов наличными.

Не говоря уже о значительном недвижимом имуществе…

— «Музыкальные кресла», — сказал Хазендорф, которому полученные комиссионные придали веселое настроение.

Это выражение удивило Диего. Маклер объяснил ему, что этот образ часто используется в торговле недвижимым имуществом и обозначает самые выгодные места вложения капиталов, по аналогии с привилегированными креслами в оркестре на концерте.

Но лишь с появлением этих первых «музыкальных кресел» и зазвучала настоящая симфония.

Решение, принятое банком «Хант Манхэттен», породило необратимую цепную реакцию, его примеру последовал и «Коммершиал энд индастриал бэнк» Барра. Все вдруг вздохнули с облегчением: значит, нужно было «вновь упрочить» Уолл-Стрит, как тогда говорили…

Дом № 15 на Бродвее был куплен за двадцать один с половиной миллионов долларов банком Д.-П.Флинта. Сделку провернули в три дня, после первого отказа Александра Хейнса, мотивировавшего свое «нет» тем, что он не нуждается в дополнительной площади. Но он тут же уступил, едва узнал о намерениях «Мьючуал гэренти корпорейшн» слиться с банком Флинта. Довод, приведенный Хейнсу Хазендорфом, несомненно, подсказал Реб Климрод, хотя Хазендорф и сам был достаточно умен, чтобы до этого додуматься: «Если „Мьючуал“ предложит вам объединиться, то вы окажетесь в более выгодном положении и к тому же вам понадобится дополнительная площадь…»