Он пару раз удачно провел свой коронный кросс правой, и намеревался развить успех, когда в дверях спортзала появился дежурный.

— Товарищ капитан, вас срочно к телефону! Товарищ Абакумов на проводе!

Александр плюнул и принялся стягивать перчатки.

— Повезло тебе, — сказал он Азамату. — Судьба Онегина хранила…

Капитан Шибанов любил русскую классику.

— Слушаю, товарищ комиссар госбезопасности, — сказал он, добежав до стола дежурного и схватив протянутую трубку телефона.

— Опять по рингу прыгаешь? — усмехнулся шеф. — Смотри, капитан, допрыгаешься. Бокс еще никому не добавлял ни ума, ни здоровья. Самбо надо заниматься, понял?

— Так точно, товарищ комиссар госбезопасности, — привычно ответил Шибанов. К нравоучениям Абакумова, ярого приверженца боевого самбо, он уже давно относился как к неизбежному злу.

— Ладно, — сказал шеф, — раз понял, тогда через полчаса чтоб был у меня. Все, время пошло!

И положил трубку.

От казарм НКВД в Кисельном переулке до площади Дзержинского капитан и зимой доходил минут за семь. А по летней распаренной Москве долетел, как на крыльях, так что уложился на десять минут раньше назначенного Абакумовым срока.

Секретарша шефа, худая пятидесятилетняя женщина с вечной папиросой во рту, смерила Шибанова ледяным взглядом из-за очков. Прозвище у нее было Кобра, поговаривали, что даже сам шеф, известный своим крутым нравом, побаивается с ней спорить.

— Здрассьте, Зинаида Васильевна, — изобразил лучезарную улыбку капитан, — прекрасно выглядите сегодня, помолодели и похорошели, цветете натурально как роза мая!

— Не юродствуйте, Александр, — отрезала Кобра. — Товарищ Абакумов разговаривает по телефону, когда закончит, я вас приглашу.

— Слушаюсь, Зинаида Васильевна, — Шибанов шутя приложил ладонь к фуражке. Кобра презрительно сжала губы и выдала пулеметную очередь на своем «ремингтоне». Печатала она быстрее всех машинисток в Управлении, и это, на взгляд Шибанова, было ее единственным неоспоримым достоинством.

Коротко тренькнул телефон — в кабинете Абакумова повесили трубку.

— Проходите, Александр, — мгновенно среагировала Кобра. Шибанов одернул китель и постучал в дверь кабинета шефа.

Кабинет Абакумова был обставлен с суровой роскошью спартанца. Плотные белые шторы на окнах, два стола, составленные в виде буквы «Г», накрытый вышитым украинским рушником сейф в углу, на сейфе — высокий фарфоровый чайник. На одном столе разложены карты и газеты, на другом — письменный прибор, лампа под металлическим абажуром, круглые часы в стальном корпусе, блюдце с кусками рафинада, телефон. Из не относящихся к работе предметов в кабинете имелись разнообразные фигурки кошек — каменные, глиняные, деревянные. Одну фигурку — выточенную из коричневатого нефрита — Шибанов год назад привез шефу из Китая.

Абакумов сидел в низком кожаном кресле, вытянув длинные ноги, читал какие-то документы и прихлебывал крепкий чай из стакана в серебряном подстаканнике.

— Товарищ комиссар госбезопасности, капитан Шибанов по вашему распоряжению явился.

— Вольно, капитан, — Абакумов, не глядя, указал свободной рукой на стул, — присаживайся.

Александр сел. Шеф выглядел недовольным. Не лично Шибановым — в этом случае он обрушился бы на капитана сразу же, драматических пауз не терпел — но чем-то, происходящим вокруг. Задавать вопросы, впрочем, было неразумно.

— Ты хорошо поработал, — буркнул шеф неожиданно.

Шибанов вскочил и щелкнул каблуками. Абакумов поморщился.

— Да не скачи ты! Нас хвалили. Там.

Генерал поднял указательный палец.

— Но это не главное. Твоя работа по делу вундеркиндов еще не закончена.

«Правда?» — чуть не крикнул Шибанов. Это было самое приятное известие, которое мог сообщить ему шеф. Но он, разумеется, сдержался.

— Ехать далеко на этот раз не придется. Где Военно-хозяйственное училище войск НКВД находится, знаешь?

— Так точно, товарищ комиссар госбезопасности. Второй Кабельный переулок, дом четыре дробь шесть.

Абакумов кивнул.

— Ну, вот туда и отправишься. Отыщешь там товарища Мессинга Вольфа… как его… ну, неважно. Он обучает там специальную группу курсантов. Тебе надо выяснить, кто из его учеников обладает наиболее ярко выраженными способностями.

— Разрешите уточнить, — Шибанов почувствовал охотничий азарт, — способностями к чему?

Шеф поднял голову и наконец-то посмотрел на него.

— Ты что, ничего не слышал о Мессинге?

— Никак нет, — начал капитан, и вдруг осекся. — Мессинг? Артист оригинального жанра?

— А говоришь, не слышал. Он уже полгода как выступает с концертами. Чтение мыслей, поиск спрятанных предметов, внушение, гипноз. Москвичи на его выступления ломятся.

— Я думал, он фокусник, — сказал Шибанов.

— Индюк тоже думал, — оборвал его шеф. — Товарищ Мессинг обучает наших разведчиков гипнозу. Твоя задача — определить его лучшего ученика.

— Разрешите вопрос. Военно-хозяйственное училище — это прикрытие разведшколы?

— Конечно. И что с того?

— Все разведшколы находятся в ведении товарища Меркулова, — сказал капитан. — Это же не уральская медсанчасть. Мне просто никто не позволит забрать оттуда курсанта.

Абакумов угрожающе засопел.

— Об этом можешь не беспокоиться. К Мессингу ты поедешь не один.

Он отложил бумаги и с фырканьем допил остывший чай.

— Ты будешь сопровождать наркома внутренних дел товарища Берию.

— Ждите меня здесь, капитан, — сказал Берия. — Когда понадобитесь, я вас позову.

Порученец Абакумова ему не нравился. Типичный русак — здоровенный, с открытым лицом и хитрющими глазами. Берия всегда неуютно чувствовал себя рядом с такими богатырями. Взять хотя бы Виктора — приблизил к себе, обласкал, сделал своим заместителем, а он теперь через его, Берии, голову, бегает к самому Хозяину. А ведь еще недавно казался надежным русским простачком.

Идея Абакумова прокачать старого парижского эмигранта оказалась воистину золотой — кто же мог предположить, что Хозяин когда-то знал этого чудака лично? Берия не мог простить себе того, что не назвал Сталину имя Гурджиева сам — подвела привычка не утомлять Хозяина конкретными деталями оперативных комбинаций, излагать только суть дела. А Виктор не побоялся, рассказал и про Гурджиева, и про Семь башен — и неожиданно сорвал банк. Услышав о Гурджиеве, Хозяин пришел в необыкновенное возбуждение, и велел немедленно наладить с ним контакт. А потом к делу подключился могущественный начальник 13-го отдела Максим Руднев, и Берия почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.