– Пустяки! Я выйду на минуту поговорить с дворецким. Он должен что-то сделать с этой толпой перед нашим домом.

– Почему бы тебе не выйти и не изобразить свирепого морского разбойника? Покажи им, что пиратов нельзя держать в заточении.

– Нет-нет. – Джеймс снова улыбнулся. – Ведь мы уже не пираты, верно?

Тео решила пойти на ужин в зеленом платье и с рубиновым перстнем на пальце. Немного подумав, она добавила еще и рубиновое ожерелье. Ее забавляла мысль, что она одета как королева пиратов. Или, может, императрица? Даже ее туфли на каблуках ярко блестели, как, впрочем, им и полагалось, потому что они были усыпаны бриллиантами.

Посмотрев на свое отражение в зеркале, Тео прищурилась. Без сомнения, супруга пирата должна сверкать с головы до ног. Она подозревала, что у пиратов нет императриц – у них имелись только шлюхи. Но один лишь взгляд в зеркало показал: никто не смог бы принять ее за таковую. Она выглядела царственно, хотя, возможно, чересчур строго – словно никогда в жизни не смеялась.

Тео снова посмотрела на себя и нахмурилась. Нет-нет, конечно, она смеялась. Но минуту спустя, уже спускаясь по лестнице, она так и не смогла вспомнить, когда именно смеялась в последний раз. Вероятно, когда… когда виделась с Джеффри. Он всегда заставлял ее смеяться. Скорее всего в эту самую минуту он окружен людьми, покатывающимися со смеху, слушая его рассказ о том, как «дикарь» ворвался в Палату лордов за мгновение до собственных похорон.

Она уже заметила, что в поведении Джеффри было что-то отталкивающее, откровенно бестактное. И чем лучше она его узнавала, тем яснее это видела. Тео не хотела делать из Джеймса посмешище. Просто хотела от него освободиться. И она действительно не желала, чтобы над ним смеялись.

Входя в гостиную, она все еще думала о возможных насмешках, отпускаемых Джеффри в адрес Джеймса.

– Ее светлость! – провозгласил Мейдрон и закрыл за ней дверь.

На мгновение она встретилась взглядом с мужем, а затем увидела его наряд – и замерла, раскрыв рот в изумлении. На Джеймсе был самый необыкновенный костюм из всех, что ей доводилось видеть в Париже и за его пределами. Фрак его был сшит из золотистого шелка, под ним виднелся расшитый розами жилет с небесно-голубыми пуговицами. Шею закрывал галстук из восхитительного индийского шелка, окрашенного в цвета, плавно переходившие от оранжевого к розовому, а бриджи, плотно облегавшие его мускулистые ноги, были украшены маленькими розовыми бантиками-завязками под коленями. Причем эти бантики казались совершенно неуместными в мужском костюме.

Тео снова окинула взглядом костюм мужа; он был таким прекрасным, словно его сшили не для мужчины. Экзотические ткани и парижский пошив. Воротник имел большие отвороты и был шире, чем носили в Лондоне, а бриджи были более облегающими, чем принято у англичан. Но всякий, кто сейчас посмотрел бы на Джеймса, не мог бы даже мысли допустить о каком-либо женоподобии.

Впервые за последние годы Тео почувствовала жгучий интерес к мужской моде.

– Твой фрак, – сказала она наконец, – изготовлен месье Бревалем, не так ли?

Джеймс неспешно подошел к ней с бокалом шампанского в руке.

– Звучит знакомо, – приветливо произнес он. – Маленький, полный, с очень короткими ногами и пристрастием к позолоте, верно?

– Очереди к нему приходится ждать два года, – заметила Тео, принимая протянутый ей бокал.

– Каждый человек имеет свою цену. Насколько я помню, Бреваль был ослеплен гранатами, оправленными в серебро. Если бы я догадался, что он пользуется такой популярностью, я бы не ругался так грубо, когда он хотел украсить этот фрак кисточками.

Тео рассмеялась и сделала глоток вина. Чувство облегчения охватило ее, хотя она и почувствовала себя немного неуверенно. Джеймс больше не походил на пирата. Его галстук был завязан элегантным узлом, а короткие волосы были взъерошены в стиле «Брут». Правда, он оставался все таким же огромным, но, как и всегда, в надлежащей одежде человек и выглядел надлежащим образом… И Джеймс сейчас выглядел герцогом до мозга костей.

– Какой изысканный шелк, – сказала Тео, пробежавшись пальцами по его рукаву. И тут же отметила скрытую под означенным шелком огромную силу.

– Как-то неловко… – пробормотал Джеймс после небольшой паузы. – Трудно сообразить, с чего начать разговор с супругой, с которой не виделся целых семь лет. Погода, кажется, не слишком подходящая тема для беседы, верно?

Тео отошла от него и села на небольшую кушетку. Она думала, что муж займет место рядом с ней – в его глазах было что-то глубокое, исходившее, казалось, из самой души, – но вместо этого он уселся в кресло напротив нее, что, конечно же, было более уместно.

– Сэр Гриффин присоединится к нам за ужином?

– Нет. Он предполагал отправиться утром к своей жене в Бат, но газетчики, пробравшиеся в сад за домом, изменили его намерения. Он уже уехал и просил меня передать его глубочайшие извинения за то, что не поблагодарил тебя лично за гостеприимство.

– К своей жене?! – воскликнула Тео, ошеломленная тем, что еще одна благородная леди оказалась в ее положении. – Она знает, что он стал пиратом и что он жив?

– Она знает, что он жив, – ответил Джеймс. – Насчет пиратства я не уверен.

– Ну ладно. – Тео отбросила неприятную мысль о том, что сэр Гриффин в отличие от Джеймса не держал жену в неведении относительно своей сохранности. По-видимому, они расстались не при таких ужасных обстоятельствах, как они с Джеймсом.

– Мне хотелось бы узнать что-нибудь о жизни пирата, – сказала Тео, сделав еще глоток шампанского и отставив бокал. Она не хотела пить слишком много.

– Ах, жизнь пирата… – в задумчивости произнес Джеймс. Он тоже отставил свой бокал, и Тео заметила узкую накрахмаленную кружевную манжету на его запястье, отделанную по краю металлической золотой нитью.

– Ох! – воскликнула она. – Твоя манжета великолепна!

Джеймс вытянул руку, разглядывая манжету, и пробормотал:

– Тебе не кажется, что с ней несколько переусердствовали? Сначала я думал именно так, но потом принцесса на острове Каскара разделила твой энтузиазм.

По его улыбке Тео заключила, что ее муж сохранил приятные воспоминания об этой принцессе.

– Она старалась уверить меня, что мой галеон всегда найдет теплый прием в ее гавани, – продолжал Джеймс. – Хотя мне не очень-то хотелось заходить в этот порт.

– Почему же? – холодно спросила Тео. – Слишком утомительно для мужчины твоего возраста?

– Слишком многолюдно, – ответил он; глаза его светились озорным весельем. – Пираты предпочитают острова поменьше – такие, на которые нога человека никогда не ступала. Нам нравятся небольшие бухты, тихо дремлющие под солнцем.

Тео почувствовала, как губы ее растягиваются в улыбке. Джеймс любил выдумывать всякий вздор, когда был мальчиком. Обычно он заставлял ее смеяться так, что у нее начинали болеть ребра. Возможно, кое в чем он не так уж сильно изменился.