Шестьдесят третий день в городе N

Прошла неделя с того момента, как мама и ее ручные «голубки» укатили на отдых. Первые два дня я была зла на них, а потом поняла, что я злюсь не мать или на «исчадие ада», я злюсь на себя. Я осталась на целую неделю с отцом, которого за все это время я видела раз пять, и это надо сказать на много чаще, чем я видела его в присутствии матери. Я старалась не замечать, что в семье разлад, но это было очевидно. Казалось, мать сходила с ума от случившегося с Альбиной, а отец просто всегда был не очень-то разговорчивым. Но раньше он никогда не прятался от нас в кабинете или еще где-либо. Я поняла, что он мучается, он очень сильно переживает, просто никому не говорит.

Я была взволнована, я всю неделю думала о том, что оставил мне Андрей перед отъездом и о том, что я должна с этим делать. В глубине души, я надеялась, что «исчадие ада» уже совсем забыл о своем подарке, или чем бы это ни было, но я знала, что не забыл, или на самом деле не хотела, чтобы забыл. За последние годы, я никогда так часто не думала о нем, как за эти бесконечно тянущиеся семь дней.

Иногда, я вспоминала его, при этом усмехаясь над своей глупостью. Так всегда бывает, когда ты делаешь что-то невероятно важное или чувствуешь что-то, то через несколько лет это становится абсолютно бессмысленным и даже, смешным. Иногда, я представляла, как однажды встречу Андрея и плюну ему в лицо, или как-нибудь отомщу, сделаю ему больно. Но это лишь была моя иллюзия, все это было моими тайными фантазиями. Да, я могла бы плюнуть в него, но что бы это решило? Это бы не причинило ему боли. Я, может быть, задела бы его эго, но мне не это было нужно. В конце концов, я поняла, что не смогу сделать ничего, чтобы пропустить «исчадие ада» через то дерьмо, через которое пропустил меня он. Как удачно у него вышло вбить мне в голову, что я никто, что я просто маленький уродец. Но уродец вырос, и я считаю, что вырос вполне ничего себе. Иногда, я представляю, что бы было, не встреть я его никогда, не переехав в этот город. Кем бы я была? Что бы я чувствовала по отношению к себе и другим людям? Могло ли быть все иначе? Лучше? А может хуже? Может именно унижения Андрея дали мне сил и стала ухаживать за собой, выбросила те ужасные очки, стала одеваться, как нормальная современная девушка, я приняла свои рыжие волосы и веснушки на лице. Может он открыл мне глаза? А, может, заставил ненавидеть весь мир вокруг себя? Делать вещи, о которых я даже никогда раньше не думала? Будто я хотела что-то доказать, показать «Смотри, какая я стала, той девочки больше нет». Самое смешное, что все всегда сводилось к нему. Я это понимала. Конечно, я всегда это понимала, но каким-то образом умудрялась закрывать этот факт от самой себя. Уехав учиться, я надеялась встретить хорошего парня там и влюбиться, но вместо этого, я отдалась бессмысленному сексу, тупым вечеринкам, алкоголю и травке. Ни хорошего парня, ни любви, я не получила.

Я знала, что они уже вернулись, но я не спешила встречать их, я даже не вышла из комнаты, хотя и думала, что выглядит это грубо, с моей стороны. Никто не заходил ко мне, я сидела в своей комнате почти целый день, до самого вечера. Я вздрагивала каждый раз, когда слышала в коридоре шаги. Я даже, не знаю, чего я боялась.

Я в очередной раз вздрогнула, когда дверь открылась. Это была Альбина, слава Богу. На ее загоревшем лице, я заметила грустную неуверенную улыбку.

— Привет.

— Привет.

— Ты даже не зашла ко мне.

— Извини, я не очень хорошо себя чувствую. — Ложь.

— Я подумала, что ты все еще обижена.

— Я ни на что не обижалась. — Я натянула улыбку и встала, чтобы обнять сестру.

— Я очень переживала, что мы обидели тебя.

— В этом нет твоей вины. Ну, рассказывай, как отдохнули?

— Замечательно. Правда, мама не разрешала мне долго находиться на улице, боялась, что солнце может вызвать очередной приступ. Бред какой. В эти моменты, я мечтала, чтобы с нами поехала ты, но не она.

Мы обе усмехнулись, а потом резко замолчали.

— Ты выглядишь грустной. — Сказала я.

— Я переживаю за тебя.

Что? Она переживает за меня? Господи, пусть только кто-то скажет, что моя сестра не ангел, спустившийся с небес, я отрежу этому человеку язык и выколю глаза.

— С чего бы? Я в порядке.

— Я обременяю тебя. Андрей сказал..

— Что сказал, этот кретин?

— Нет, подожди. Он сказал, что нашел для меня сиделку, но ты против. А я не хочу, чтобы ты проводила свою молодость дома, рядом со мной.

— Послушай. Я не хочу, чтобы ты думала обо мне, я взрослая девочка.

— Но ты все еще моя младшая сестра.

— И я всегда ей буду. Просто теперь пришло мое время, заботиться о тебе.

Глаза сестры уже были на мокром месте, когда я снова обняла ее и сказала, что люблю.

— Я знаю. Я тоже люблю тебя. — Прошептала она, и быстро отстранилась, вытирая слезы.

— Я могу помочь тебе разобрать вещи?

— Нет. Мы с Андреем уже все разобрали.

— Ладно. Останешься здесь со мной?

— На самом деле, я ужасно хочу есть. Пойдешь со мной?

— Нет, я уже поела. — Ложь. Ничего я не ела, с утра крошки во рту не было, но и есть я не хотела. Хоть и желудок говорил об обратном, мне кусок в горло не лез.

На протяжении всей недели я таскала с собой повсюду этот гребанный кулон, который не давал мне покоя. Нет, я, конечно же, не повесила его на шею, он то болтался по моим карманам, то странным образом оказывался в моей руке, когда я думала о том, чтобы действительно выбросить его, швырнуть куда подальше.

Уже почти полночь, и теперь я уверена, что «исчадие ада» совершенно забыл о том, что оставил мне перед отъездом. Признаться честно, я даже рада. Этот кулон ставил меня в неловкое положение, заставлял думать, будто я чем-то теперь обязана его хозяину. Он итак притащил мне кошку, а теперь еще и это. Это слишком, я должна избавиться от него. По правде, мне даже немного обидно, что столько мыслей забивало мою голову, а теперь я просто пойду и зашвырну эту хрень в кусты.

Выглянув из комнаты, я убедилась в том, что все в доме уже поутихли. Света нигде не было, поэтому я взяла телефон, чтобы подсветить дорогу и тихо спустилась по лестнице.

Я осторожно открыла входную дверь и замерла на месте, увидев стоящего на порожках Андрея.

Вот дерьмо. Какого хрена он тут делает?

Он стоял ко мне спиной, на нем серые домашние штаны и мятая белая футболка, руки его были в карманах. Я потихоньку шагнула назад, прикрывая дверь и взмаливаясь про себя разным Богам.

— Я тебя слышу.

Черт, меня спалили. Хреновые Боги, я это знала.

— Оу, ладно. Раз уж ты здесь..