– Ой-ой, – Валерке явно было лень спорить. – Можно подумать, у вас никаких бед нету.

– Это верно, – вздохнул Шнайдер. – У каждого народа хватает своих бед. Ладно, пойдем, что ли, искупаемся?

– Пошли, – согласился Валерка.

Первым людей заметил Руди Майер.

И заметил совершенно случайно.

Просто в очередной раз кинул ленивый взгляд на вершину холма и в мягких, уже почти вечерних лучах солнца, увидел, что там, по щиколотку в траве, стоят, взявшись за руки, двое. Мужчина и женщина. Стоят и тоже смотрят. На озеро, на сосновый бор, на песчаный пляж и на них, отдыхающих на этом пляже. Оба в длинных, ниже колена, шортах и свободных майках навыпуск. Вот женщина увидела, что их кто-то заметил и приветственно помахала рукой. Майер подумал и осторожно помахал рукой в ответ.

– Кому это ты? – удивился Дитц.

Обернулся и тоже увидел.

– Господа, у нас, кажется, гости, – сказал негромко, но внятно.

– Ну, наконец-то! – Велга поднялся на ноги и, заслонившись ладонью от солнца, посмотрел на вершину холма.

Теперь уже им помахал рукой мужчина.

– Они нас видят, – констатировал Александр.

– Странно, если бы это было не так, – усмехнулся Дитц. – Мы тут как на ладони.

– Чудно как-то, – сказал Вешняк. – Стоят и смотрят. А к нам не идут.

– Может, стесняются? – предположила Аня. – Деликатные люди, не хотят нам мешать.

– Хм… – наморщил лоб Дитц. – Не исключено, что и так.

– А давайте их позовем? – предложил Стихарь. – Чего нам-то стесняться? – и, не дожидаясь согласия остальных, махнул рукой и крикнул:

– Эй, люди! Давайте к нам! Здесь хорошо! Песочек теплый, водичка чистая!

Они думали, что их уже давно нечем удивить. Но то, что произошло через секунду-другую…. Мужчина и женщина переглянулись и, продолжая держаться за руки, взмыли над землёй. Метров на пять, не меньше.

Повисели в воздухе, как бы давая собой полюбоваться, а затем плавно и стремительно заскользили вниз, к отряду.

Валерка Стихарь ещё и рот не успел закрыть от изумления, как парочка уже стояла на песке в двух шагах от них.

– Э-э…здравствуйте, – первым в себя пришел Велга, – и, как говорится, добро пожаловать в нашу компанию. Но… чёрт возьми, как это у вас получается?!

– Здравствуйте, – белозубо улыбнулась женщина. – Спасибо, мы с удовольствием. Что получается?

Выглядела она лет на тридцать, не больше и говорила по-русски с каким-то неуловимым акцентом.

– Здравствуйте, – поздоровался вслед её спутник – крепкий широкоплечий мужчина примерно такого же возраста с открытым прямым взглядом светло-голубых глаз.

– Да, вот это, – Александр обозначил указательным пальцем воображаемую дугу, – по воздуху…. Как вы это делаете?

Этот простой вопрос вызвал у «гостей» явное недоумение. Они снова переглянулись, и мужчина едва заметно пожал плечами.

– Это всего-навсего антиграв, – сказал он после секундного замешательства. – Просто он на поясе и под майкой его не видно. Вы что же, не догадались?

И в доказательство своих слов приподнял майку, демонстрируя присутствующим плоский мускулистый живот, ремень на поясе шорт и какую-то матово отсвечивающую, похожую на металлическую, штуковину на ремне с множеством на ней, штуковине, разноцветных мигающих огоньков.

– Ну, конечно, – пробормотал Велга и почесал мизинцем бровь. – Антиграв. Как это я сразу не сообразил…

– Это мы, наверное, на солнце перегрелись, – подсказал с самым серьёзным видом Стихарь. – Бывает.

Далее последовали взаимные представления.

Женщину звали Эля, а мужчину Зигфрид, что немедленно вызвало оживление у немецкой половины отряда.

– Вы немец? – спросил Хельмут с наивозможной доброжелательностью в голосе.

– Частично, – улыбнулся тот. – Мой отец был немцем наполовину. Ну, а я, соответственно, немец по крови на четверть. В общем, немецкого во мне – только имя. Даже языка не знаю. Так, три-четыре десятка слов… Впрочем, никогда не было нужды им владеть, а то бы, конечно, выучил. А вы?

– Я из Дрездена, – сказал Дитц. – Саксония. Половина из тех, кого вы тут видите, чистокровные немцы. Вторая половина, как вы, наверное, уже поняли по именам, русские.

– Тоже чистокровные? – изящно приподняв тёмную бровь поинтересовалась Эля.

– Э-э… ну да, – усмехнулся Дитц. – То есть, я хотел сказать, – вероятно. Саша, вот, наконец-то и представился случай у тебя спросить. Вы чистокровные русские?

– Как слеза младенца, – заверил Велга.

Все засмеялись.

– Интересная у вас компания, – сказала Эля. – Половина русских и половина немцев.

– И всего одна женщина, – добавил Зигфрид. – Подождите, не рассказывайте, я попробую сам догадаться. Так. Одинаковые комбинезоны, обувь, снаряжение, оружие, наконец…. Вы какой-то специальный отряд, верно? Скорее всего, ловцы.

– Ого, – уважительно сказал Хельмут. – Почти в яблочко. Поздравляю.

– А почему «почти»? – заинтересовалась Эля. – Ой, только не рассказывайте прямо сейчас, ладно? Очень искупаться хочется, пока солнышко еще греет. Мы с Зигфридом всю неделю об этом мечтали! Приходите к нам вечером в гости, хорошо? Тогда и побеседуем всласть.

– Спасибо, – кивнул Хельмут. – Обязательно придем. Куда и во сколько?

Эля рассказала, в каком доме они расположились (оказалось, через дорогу от них), предложила встретиться не раньше восьми вечера («чтобы я успела приготовиться к вашему приходу!»), но и не позже девяти и потащила Зигфрида купаться.

Они молча наблюдали, как Эля и Зигфрид мощным безукоризненным кролем пересекли зеркальную гладь озера, выбрались на противоположный берег и, вновь взявшись за руки, скрылись в сосновом бору.

– Красивая пара, – заметил Майер. – Как на картинке.

– Любовники, – с видом знатока сказал Валерка. – Приехали…то есть, прилетели хорошо провести время. Всю неделю мечтали.

– Все-таки пошляк ты, Валера, – вздохнула Аня. – Неисправимый.

– А чего это сразу пошляк? Ну, любовники… Что в этом пошлого?

– Пошлость не в твоих словах, а в интонации. Ты себя со стороны не слышишь.

– Ну, извини, – пожал плечами ростовчанин. – Какой есть.

– Об этом я и говорю. Не обижайся. Конечно, они любовники. Но они… любят друг друга. По-настоящему любят. Что между любовниками в твоем смысле слова не так уж часто и бывает. Понимаешь, о чем я?

– Да где уж нам, – сказал Валерка. – Это ведь ты у нас знаток душ человеческих. А мы что? Простые солдаты.

– Грубые и неотесанные, – подсказал Шнайдер.