— Донна Роза, ты ли это?

— Ох, Володенька, тебя не признать!

Ясно, что это был кто-то из стриптизёрского прошлого Розалии.

— Я после пожара вернулся, искал тебя. В больницу толкнулся — нет тебя среди мёртвых и живых.

— К тому времени я оттуда давно сбежала. Ты-то как, бодрячком? Гляжу, колени гнутся, я-то вот уже с костыликом…

Медленно пошли рука об руку, Вика даже залюбовалась. Но потом её окликнул голос из прошлого.

Андрей. Ведёт под руку миниатюрную даму. Понятно, что маму. Дошло:

— Это что же, Андрей Павлович умер? Выражаю вам своё сочувствие.

Обменялись обычным «как дела», «какими судьбами» да «позвольте представить», далее пошли рядом. Тут Андрея их прежний финдир подозвал, кивком поздоровавшись с Викой. Вика предложила даме руку и двинулась вслед за мужчинами.

— Так вы были знакомы с отцом Андрея? — спросила дама.

— Да как сказать… я работала в «Новострое», где он членом совета директоров был и одним из крупнейших акционеров.

— Теперь в другом месте работаете?

— Перебралась в Петербург.

Маме Андрея это не понравилось. Вика задумалась, почему мамам знакомых мужчин она не нравится, даже не вслушиваясь в начало плавной речи, в которой она сетовала на кочевую жизнь сына. Мол, ждёт-не дождётся, когда сынок поженится со своей невестой, и они подарят ей наконец-то внуков.

— Я не слишком хорошо знаю вашего сына, — осторожно перебила её Вика. — Но мне кажется, он из чайлдфри. Не любит он детей.

— Это вам кажется, — сердито возразила собеседница. — Любой нормальный человек любит своих детей!

Вика оглянулась назад, где увидела, как отец и сын Милоновы вели под руки мать, и сказала:

— Есть у меня один знакомый. Ему уже за сорок. Его мама то же самое говорит.

— И что?

— Миша маму не огорчает. Есть у него любимая женщина в его возрасте, которая маму как невестка не может устроить по фертильности, и он их не знакомил. Там и с её стороны проблемы, дети считают, что для пожилой сорокалетней женщины личная жизнь должна быть сосредоточена исключительно на их личностях. Вот и живёт Миша на два дома и даже на два города. Чуть появляется просвет в работе — и он в Москву к своей Кармен. Иногда и она к нему вырывается. Я так полагаю, что он бы с удовольствием пришёл бы с работы домой, где встретила бы его она, поужинали бы спокойно, на диване бы повалялись, кинишко какое посмотрели. Но… маму волновать нельзя! И Миша исправно ходит в родительский дом на семейные обеды, куда мама с упорством, достойным лучшего применения, приглашает девушек из хороших семей.

— И что в этом плохого?

— Плохого? Старенькая мама считает, что сын на пятом десятке не знает, в чём его счастье, и по капельке крадёт у него это счастье.

— Ну, знаете!

— Когда вы с мужем расстались, вы примерно в Мишином возрасте были. Неужели никто не сказал вам, что нельзя ставить крест на своей жизни, надо приглядеться к тем, кто на вас внимание обращает? Почему вы эти умные речи не слушали?

— Не сравнивайте, у меня были дети.

— Первый раз слышу, что наличие детей добавляет ума.

— Да вы… да вы… у вас-то у самой дети есть?

— Трое.

— Вот поймёте, когда дети не захотят семьи создавать!

— Приму их выбор. Но нежелание создавать семью идёт из детства. Значит, перед глазами была непривлекательная модель.

«И чего завелась»? — ругала себя Вика. Но дама эта её взбесила. Кажется, она что-то поняла об Андрее, пообщавшись с его мамашей. Мученица великая! Достойно несла свой крест, тоскуя о покинувшем её муже. Дети, видя её муки, возненавидели блудного папашу, а она продолжала его навязывать им даже после смерти. Дочь не прогибается, а сынок маменькин у неё на поводу как бычок на верёвочке полетел на похороны, хотя отец прошлый раз его надул с работой, и теперь, небось, вряд ли что завещал. Может, и внуками сынуля её наградит. Но внучки она не заслуживает!

— Неприятная особа, — сказала простившаяся со своим поклонником Розалия Карловна. — Тем более неприятно, что Наташа внешне на неё похожа. А на отца — просто одно лицо!

— Неужели так заметно, что вы, впервые их увидев, догадались? И вы разговора не слышали, откуда такое неприятие?

— Апломб. На лице написано, что она умнее всех, и мнение её сомнению подлежать не может. Хорошо, что мы переехали.

— Только они тоже в Петербурге живут.

— Ничего, город велик.

Увы, они улетали одним рейсом. И Андрей даже поменялся местами, чтобы сидеть с ней, вызвав у матери большое неудовольствие, которое она не сочла нужным скрыть. Он спросил, чем Вика так обидела его мать, и Вика ответила, что поспорили о том, в каком возрасте детей можно отпускать. Куда? В самостоятельное плавание, чтобы сами решали свои проблемы. Так вот, с маминой точки зрения Андрей по-прежнему хуже мамы знает, что ему надо. А Вика до таких лет думать за своих детей не согласна, ей кажется, что они у неё умные. Андрей прекрасно понял, что Вика не его, а маму считает глупой, но счёл приличным обидеться за себя, что она его считает глупым.

В общем, распростились. Вика радовалась, что уговорила детей не встречать их в аэропорту. А уже сидя в экспрессе, подумала, что надо радоваться ещё и тому, что три с половиной года назад после визита к врачу он не звонил. А то бы она сказала ему о беременности. Не женился бы он на ней точно, да и она бы за него не пошла, хватит с неё одного замужества! А вот мамы бы в её жизни оказалось сверх меры, даже если виделись бы нечасто. Повезло!

С Андреем они ещё как-то раз пересеклись поздней весной. В её банке. Зашёл он туда вроде бы как по делам, но в её отдел толкнулся явно не с деловым визитом. И надо было ей место работы назвать! Но он расспрашивал, неудобно было не ответить. Ещё посетовал, что с её мозгами не дело оказаться рядовым сотрудником. Но она ответила, что её устраивает, и выше она не стремится. А тут он ей протекцию вдруг предлагает. Ну, она и высказалась:

— Андрюша, я та река, которая уже до моря утекла. Деловые мои качества в семье растворились, сексуальные тебя никогда не устраивали. К чему возобновление?

— Ну ты! Прав я был, подозревая, что ты с корыстью со мной встречалась! Может быть, для того, чтобы я уволился?

— То есть когда ты в совете директоров напомнил, что место вакантно, они