С этими словами Ладислав взял нож из рук Ланнан и одним движением вскрыл чрево роженицы. Я отвернулась, не в силах наблюдать за этим и чувствуя себя абсолютно беспомощной. За моей спиной слышалась какая-то возня, некромант спокойным голосом давал какие-то указания, но для меня все было, как в тумане…

До тех пор, пока я не услышала плач ребенка, больше похожий на какой-то срывающийся писк, после чего Ладиславу пришлось рявкнуть на меня, чтобы я срочно заживляла рану. Я машинально обернулась, кладя руки по обе стороны от глубокого разреза на животе женщины, прикрывая глаза и начиная нараспев читать заклинание исцеления. Ладони горели огнем – не то от снадобья некроманта, не то от волшбы, а я старалась полностью сосредоточиться на заживлении глубокой раны, медленно сращивая ткани, мышцы, тратя гораздо больше сил, чем нужно было бы, не просто «склеивая» с помощью магии края разреза, а действительно исцеляя. Так что когда я наконец-то сумела отнять ладони, на животе спавшей глубоким сном женщины лишь багровел тонкий рубец, который непременно пропадет со временем.

Голова закружилась, мне вдруг стало нечем дышать в хорошо протопленной, пропахшей палой листвой и кровью бане, и я, бросив мимолетный взгляд на что-то фиолетовое, пищащее на руках у Элии, выскочила за дверь. Стылый осенний воздух, после прогретой бани показавшийся мне ледяным, взбодрил гораздо лучше, чем ведро холодной колодезной воды, вылитой на голову. Я почти без сил опустилась на крыльцо, прислоняясь гудящим затылком к прохладному дверному косяку и стараясь не касаться ничего липкими, окровавленными руками.

– Тяжело быть ведуньей, да? – Ладислав тоже вышел за порог, вытирая мокрый от пота лоб о не замаранное кровью предплечье. – А ведь хороший маг должен уметь делать все. И лечить, и калечить. Нападать и защищаться. И в случае необходимости поступать жестоко или подло.

– Даже спрашивать не хочу, где ты научился такому способу помощи женщине разрешиться от бремени, – пробормотала я, не открывая глаз и чувствуя, как промозглый холод пробирается под тонкую рубашку, ледяными пальцами оглаживая вспотевшую спину.

– Я могу ответить, если захочешь. – Ладислав присел рядом со мной, и я ощутила на щеке его горячее, как облачко пара, дыхание. – Только вот ответ тебе вряд ли понравится.

– Тогда лучше не говори. – Я открыла глаза и увидела стоящего буквально в двух шагах от порога бани Данте. Когда аватар тут объявился, понятия не имею, ведь поначалу его тут и в помине не было. Только если он хотел, чтобы его не увидели…

– Надеюсь, вы ей все-таки помогли, – спокойно произнес Данте, подходя ближе и, расстегнув застежку на плотном плаще, набросил его мне на плечи. Вовремя, а то меня уже начинало трясти мелкой дрожью.

– Нет, добили, чтоб не мучалась, – хмыкнул некромант, поднимаясь и протягивая мне липкую от крови руку. – Еваника, да не смотри на меня так, у тебя самой сейчас руки не чище, так что хуже уже не будет.

Я только плечами пожала, цепляясь за его ладонь и кое-как вставая с холодного, сырого порога. Маг едва заметно улыбнулся и потянул меня обратно в баню – там хотя бы недостатка в горячей воде нет, можно отмыть руки от уже подсыхающей крови, да и Элии с Ланнан наверняка понадобится помощь.

– Телохранитель, – Ладислав обернулся к Данте, пошире распахивая дверь, – идем с нами, поможешь отнести женщину домой. Все-таки я свою часть дела сделал и еще надеюсь лечь спать хотя бы до рассвета.

По правде говоря, я надеялась на то же самое, но как только мы, кое-как приведшие себя в порядок, вышли на улицу, то обнаружили новый сюрприз. Анисим, несмотря на заверения Ладислава пришедший в себя гораздо раньше обозначенного срока – видимо, неспроста перстень ведуна носил и что-то все-таки умел, – поджидал нас за дверями бани в компании рослого мужика. Судя по кожаному фартуку, прожженному в нескольких местах, – деревенского кузнеца.

Завидев Данте с укутанной в одеяло роженицей на руках, Анисим завопил как резаный, и Элия, выносившая из бани ребенка, вздрогнула, невольно попятившись.

– А, что я говорил! Умучали они, Вавила, женушку твою своими обрядами чернокнижными! И дите не спасли, и хозяйки по дому тебя лишили! Али не видишь, что несут они ее на кладбище?

– Да замолкни ты, – негромко огрызнулась Элия, покачивая новорожденного на руках. – Ребенка разбудишь своими воплями. Что орешь, как кликуша бесноватая? Живы и мать, и младенец.

– Докажи! – Анисим подался вперед, заглядывая в бледное, измученное лицо спящей глубоким сном женщины. – Да не она это, нежить какая-то!

– А ну посторонись, – вдруг прогудел доселе молчавший кузнец, подходя к Данте и принимая из его рук женщину, кажущуюся невероятно хрупкой по сравнению со своим мужем. Несколько секунд Вавила вглядывался в лицо жены, а потом облегченно выдохнул, заулыбался. – Она это, Маруська моя.

– Кто бы сомневался. – Элия с ребенком на руках подошла поближе к кузнецу и что-то негромко стала говорить ему на ухо, отодвигая уголок одеяльца так, чтобы можно было рассмотреть лицо новорожденного мальчика.

Я отвернулась и, закутавшись поплотнее в плащ Данте, побрела к дому знахарки. Здесь мое присутствие больше не требовалось, и сейчас мне больше всего хотелось упасть на кровать и забыться сном. Так, чтобы не надо было никуда торопиться поутру, чтобы никому срочно не понадобилась ведунья Еваника. Где-то в уголке сознания маячила мысль о том, что больше всего мне сейчас хотелось бы впасть в долгую спячку до самой весны, а то и на несколько лет, и чтобы по пробуждении все встало на свои места, более-менее утряслось – и уже не тревожило душу и сердце.

Но в доме Элии ждет меня заболевший Ветер, в теплом амбаре – разумные волки, где-то в Серебряном Лесу – Ревилиэль, а еще дальше, за горной цепью Гномьего Кряжа – крылатый город-государство Андарион, за которым сейчас ненавязчиво присматривают драконы. Нет, не дадут мне спать до весны. Добудятся, чтобы огорошить с ходу очередной новостью. А жаль.

Уже около самого порога приютившего нас дома меня догнала уставшая, встрепанная дриада, то и дело оглядывающаяся через плечо. На мой немой вопрос она пожала плечами и сказала:

– Анисим этот, Юродивый который, попытался прицепиться к Элии, потом зачем-то тебя нехорошим словом помянул… Как мне кажется, огребет он по самые уши от твоего ручного некроманта, если раньше Данте ему язык не отрежет.

– Данте может, но вряд ли станет. Он другой способ найдет, – вздохнула я, поднимаясь по едва слышно поскрипывающему крыльцу и заходя в теплые, хорошо прогретые сени.

Поскорей бы покинуть эти Бобруйские Хатки. Я не пробыла здесь и дня, а уже хотелось оказаться подальше от извечного холодного тумана, сырости и придурковатого ведуна, считающего себя самой крупной рыбой в этом мелком пруду. Да и время поджимало – до Излома осени меньше недели сроку осталась, не опоздать бы. А если к тому времени землю успеет покрыть первый снег, то я вовсе покой потеряю.

Я верю в силу сказанного Слова, иначе не была бы я ведуньей, не призывала бы в ладони свои пламя с помощью заклинания. Но есть Слова, влияющие на мир вокруг нас, те, которые слышит пронизывающая этот мир магия, и иногда случается так, что сказанное в запале, с чувством или просто глубокой верой влияет на происходящее вокруг. Что-то сместилось в окружающем меня мире, когда я по глупости своей потянулась к опасному гаданию, подразнила великую Прядильщицу Судеб – и она вложила в меня Слова о грядущем, те самые, которые невозможно удержать в себе, но, вырвавшись наружу, Слова эти начинают менять мир. Выстраивают цепочку событий, неизменно приводящих к известному результату.