Население Америки ненавидело своих господ. Рабы не любили американцев, но еще больше они ненавидели предателей. Особенно главного из них, который привел врага в Муос. Шесть лет назад Александр Заенчковский был отравлен. Убийцу так и не нашли. Игнат стал губернатором Вест-Гейт, хотя, в отличие от отчима, он предпочитал называть свой дом Пушкинской.

Игнат решил не повторять ошибок Александра. Он провозгласил автономность всех дальних поселений, и отношения с ними свелись к взаимовыгодной торговле. Он не отменил рабство, однако запретил убийство господами своих рабов, а также членовредительство, мотивируя тем, что «подобные действия негативно сказываются на численности народонаселения, а следовательно, и на безопасности Территории Вест-Гейт и всей Америки». Полномочный представитель не увидел в этих решениях ничего крамольного и не наложил на них вето. Лояльность полпреда стоила Территории Вест-Гейт три мешка сушеного картофеля и два огромных копченых свиных окорка.

Не то чтобы подданные сильно любили Игната. Просто зная о порядках в штатах и помня прежнего губернатора, они согласны были терпеть его молодого наследника.

В письме, которое читал Игнат, было написано, что президент убит. Полагают, что это сделали «земляне» (опять эти «земляне»!). Губернатор ходил взад-вперед по кабинету. Его жена Алла за ширмой кормила грудью пятимесячного малыша. Заглянув за ширму, Игнат в двух словах передал ей суть чрезвычайного сообщения. Алла посмотрела на мужа, потом мягко сказала:

— Игнат, у тебя есть выбор. Сейчас или никогда! Если во что-то вмешались «земляне», значит, надо или идти вместе с ними, или ждать гибели.

— Да, что вы эти бабские россказни слушаете и пересказываете! — нервно воскликнул губернатор. — «Земляне», «земляне»… «Земляне» сказали… «Земляне» сделали…

От крика ребенок заплакал, и Игнат поспешно вышел из комнаты.

Губернатор вел за собой отряд с Вест-Гейт: сто двадцать бойцов БНС и рабов. Он шел по туннелю первым. На нем была короткая кожаная куртка и кожаные брюки, под курткой — бронежилет, который всегда носил его отчим. Бронежилет Игнат надел впервые и впервые взял в руки «Калашников», тоже унаследованный от Александра. Идти за собой он никого не принуждал, просто каждому рабу, участвующему в походе, в случае успеха операции он пообещал освобождение.

С бойцами БНС было немного по-другому. Игнат открыл им свои амбициозные планы и провел голосование относительно необходимости похода на Фрунзе-Кэпитал. «Против» проголосовало шесть человек. Все они теперь находились под стражей, и подумать, что делать с ними дальше, Заенчковский решил потом.

Подошли к кордону Молод-Парадиз. Рабы-пограничники, видя небывалое войско, побросали оружие, не обращая внимания на крики юнца-командира, махавшего арбалетом, но так и не решившегося выстрелить. Игнат подошел к защитнику, который нервно наставлял на него взведенный арбалет, и спокойно спросил:

— Идешь с нами?

Тот растерянно закивал.

Молод-Парадиз был взят без единого выстрела. Все произошло быстро и неожиданно. Американцев и бойцов БНС штата собрали в туннеле на митинг. Игнат Заенчковский выступил перед ними, сообщив о смерти президента, о праве на самоопределение, и предложил проголосовать по вопросу присоединения Молод-Парадиз к Республике (названия своему будущему государству он еще не придумал и поэтому назвал его просто «Республикой»). По результатам голосования все несогласные и воздержавшиеся были арестованы. Лояльным разрешалось принять участие в «освободительном походе». К Фрунзе-Кэпитал выдвинулся полк, выросший до двухсот человек.

В столичном штате было неспокойно. Смерть президента явилась для всех неожиданностью. Кто теперь возглавит Америку? Остро встал вопрос о том, будет ли это «нативный» американец или местный. На всякий случай и те, и другие не выпускали из рук оружие, готовясь к столкновениям. Нервозность передалась и рабам.

И без того напряженную атмосферу штата буквально взорвали выстрелы в туннеле, ведущем к станции Молод-Парадиз. Это стрелял автомат губернатора Вест-Гейт. Нападения оттуда никто не ожидал. В связи с приходом «парламентеров» со стороны Немига-Холл и последующим убийством Президента опасность подразумевалась именно с той стороны. Все запасы огнестрельного оружия были переданы усиленному кордону в туннеле на Немига-Холл. В штате началась паника. Наспех сформировали подкрепление, но в это время Игнат Заенчковский со своим автоматом, не прекращая огонь, вошел на станцию. Вместе с ним из туннеля посыпались штурмовики, опьяненные быстрой победой над кордоном фрунзенцев.

Со станции началось бегство в туннель к Немига-Холл, а также в боковые ходы к дальним поселениям. Столичные американцы и бээнэсовцы отчаянно сопротивлялись, отстреливаясь из хижин и засев за брустверами наспех сооруженных баррикад. Кто-то дал команду стрелять по лампам освещения. Но надежды, что это остановит нападавших, не оправдались — рукопашный бой продолжался в темноте, разбавленной немногочисленными фонарями. К утру последние очаги сопротивления были сломлены.

Бежавшие с Фрунзе-Кэпитал принесли в Немига-Холл новость о крахе режима. Узнав об этом, жирный губернатор пришел в полную растерянность. «Что же делать?! Нам всем конец!» — истерично причитал он. Воспользовавшись паникой, наложницы его разбежались. Впрочем, судя по всему, не все: через некоторое время губернатора нашли мертвым. Во лбу у него торчала арбалетная стрела. Говорили, что это была месть Нинки.

Боевики БНС с Немига-Холл приняли решение, которое показалось им единственно правильным в данной ситуации: они вырезали всех американцев под корень. После этого во Фрунзе-Кэпитал была направлена делегация с просьбой о добровольном вхождении поселения Немига (американскую часть названия станции они благоразумно опустили) во вновь создаваемую Республику.

* * *

Светлана сидела в комнатке на Фрунзе-Кэпитал, где временно квартировался Глинский. Перед ней стояла миска с тушеным картофелем и мясом. Теперь девушка могла есть вдоволь. До этого ей давали понемножку, чтобы после долгой голодовки не случилось несварения.

В вонючей яме она и Глина провели четыре дня. Странным оказался этот офицер Центра. Он обращался со Светланой грубо, кричал на нее. Но когда стражники попытались вывести девушку наверх, чтобы подтащить поближе к клетке, Валерий кинулся к ним и выхватил у одного из рук арбалет, а затем, воспользовавшись замешательством, сдернул с плеча и колчан со стрелами. Угрожая арбалетом, он сильным ударом ноги сбил лестницу, по которой пытались за связанные руки вытянуть Светлану, и сообщил, что из ямы никто живым не выйдет, пока не вернется его командир. Стражники могли запросто их перестрелять сверху, но на это у них не было приказа, и поэтому они выжидали. А обратиться к президенту боялись, так как пришлось бы доложить, что безоружный пленный разоружил конвоира.

А потом наверху началась какая-то суета. По выкрикам и разговорам пленные поняли, что президент убит. Кто это сделал, Светлане сразу стало ясно. И все равно они просидели в яме почти три дня, пока наконец их не освободили. Три дня почти без еды!