* * *

Ровно через два часа другой специалист – по СУРС – капитан Евгений Горбунов вместе с «Ящиком Пандоры» вылетел спецрейсом из расположения 77-й бригады в Ханкалу. Вместе с ним на борту находились десять опытных морских пехотинцев.

Чечня, Грозный,

ночь с 10 на 11 июля

«Газель», не доезжая триста метров до базы грозненского ОМОНа, свернула в переулок. Он заканчивался навалом камней, но микроавтобус сумел по бровке проехать это препятствие и развернуться. Незаметный боковой проезд, выходивший через несколько десятков метров на улицу Филатова, густо зарос молодыми тополиными побегами, вдоль него протянулась, нависая над неровной дорогой, искореженная металлическая сетка; и непонятно было, сетка, опутанная вьюном, хмелем и колючей проволокой, поддерживает подгнившие столбы или наоборот.

Все это нелепое ограждение, прорванное в нескольких местах, протянулось по периметру, защищая такое же полуразрушенное кирпичное строение, таращившееся непроницаемыми глазницами выбитых окон, с черной, наполовину снесенной артиллерийским снарядом трубой котельной, казавшейся в ночи чертовым пальцем; он словно грозил машине, которая лишь на короткое время слабо осветила пространство вокруг себя габаритными огнями и оказалась снова в кромешной тьме.

Из «Газели» с непроницаемыми, как смоль, стеклами кабины высыпали морпехи, рассредоточиваясь в четырех направлениях. Они исполняли охранные функции и не знали, для каких целей прибыл в эту глушь капитан Горбунов, оставшийся в машине один; даже водитель «Газели» покинул свое место и, взяв автомат на изготовку, присоединился к морским пехотинцам, одетым в черные штурмовые костюмы.

Командный пункт, в котором расположился специалист по СУРС Евгений Горбунов, представлял собой довольно удобный и вместительный салон, окрашенный в бежевый цвет: окна в этой газовской модели не предусмотрены, пассажирских мест десять, центральное освещение.

В Грозном от таких машин местные жители старались держаться подальше, пугались их пуще бронетранспортеров и танков. Сложилось мнение, что в них разъезжают бойцы, командос Главного разведывательного управления, «тайно действующие на территории Чечни все время второй войны»; что у них есть право – уничтожать подозреваемых в бандитизме и терроризме, не оставляя следов; что они – «высококвалифицированные киллеры на бюджетном финансировании»; что над ними один лишь бог – «Верховный главнокомандующий».

Кроме «командос» ГРУ, грозненцы соответственно реагировали на их «ассистентов», росновцев. РОСНО – это Региональный отдел специальных назначений, существующий, как утверждают средства массовой информации, и при ФСБ, и при главных управлениях, и при районных, прозванный местными жителями «эскадроном смерти».

Что-то не соответствовало действительности в этих слухах, рожденных боязнью жителей Грозного и подогретых пришлыми журналистами. Но то, что именно на такой машине в полуразрушенный район столицы Чечни прибыли именно специалисты, – факт неоспоримый.

Включив центральное освещение, капитан Горбунов, прозванный Реаниматором за то, что мог оживить любой безнадежно «усопший» компьютер, с минуту бездействовал, словно привыкал к тусклому свету. Прежде чем включить «Ящик Пандоры» и загрузить программу, он разложил на соседнем сиденье карту района базирования грозненского ОМОНа и еще раз внимательно вгляделся в каждый объект. Он словно сканировал плоские изображения, которые в его голове приобретали объем, вырастали в размерах, но все же не выходили за рамки виртуальных – вроде как в компьютерной игре от первого лица. Что найдет свое подтверждение, когда на плоском жидкокристаллическом дисплее появятся картинки с трех миниатюрных видеокамер, укрепленных на оптике снайперского оружия.

Включив «ящик», Реаниматор наблюдал за привычными сообщениями о загрузке драйверов на черном экране: грузилась операционная система «Windows-98», под которой надежно работала система управления работой снайперов. Приведя в рабочее положение три складывающиеся антенны радиопередатчика, Горбунов надел наушник с микрофоном и запустил программу СУРС.

Капитан общался с единомышленниками на особом жаргоне, и в который раз отметил скромное «междумордие» (интерфейс) программы: стандартные цвета оперативной системы.

На экране появились шесть окон, поверх которых проходила серая полоска меню. Одно за другим капитан убрал три окна, давая подтверждения на свои действия: «Закрыть окно номер 1?» – «Да». – «Закрыть?..» – «Да».

Пока оставшиеся три окна, расположенные два вверху экрана, один внизу, который Горбунов не стал растягивать, а оставил как есть, матово отсвечивали серовато-зеленым фоном, не утомляющим глаза. Бросил взгляд на часы – до связи с Марковцевым оставалось меньше десяти минут. Закурил, зная, что с первым словом в эфире снова потянется к сигарете.

Связь с командным пунктом осуществлялась на частоте 806 мегагерц в закрытом режиме, прослушивание другой радиостанцией исключалось. Застройка здесь не очень плотная, и Евгений надеялся, что переезжать на другое место не придется. Но все станет ясно ровно через шесть минут.

СУРС не требовал дополнительных настроек и считался неприхотливой системой. Главное и единственное, что требовалось в ее работе, – это сигнал по радио или проводам телевизионного изображения поля зрения оптических прицелов и стабильная работа интеркома.

* * *

Ближе к базе ОМОНа, но с противоположной стороны, примерно в ста метрах, полутора часами раньше остановилась темно-зеленая пятидверная «Нива» без номеров. Место для временной стоянки удобное: полуразрушенные дома, ухабистая дорога, буйная «зеленка». В этом районе в конце января 2000 года шли ожесточенные бои. Российским солдатам противостояли хорошо обученные, опытные наемники с их мобилизационными возможностями, четкой системой управления, строгой дисциплиной плюс религиозный фанатизм и тейповые принципы.

Наметанный взгляд Сергея Марковцева отмечал, что вон тот нижний этаж темного здания, на котором до сих пор остались следы артиллерии, был оборудован под долговременную огневую точку, верхний этаж – под огневые позиции снайперов, крыша, от которой почти ничего не осталось, в свое время представляла собой место для зенитчиков.

Этот район – один из трех оборонительных рубежей чеченских бандформирований, проходивший по улице Сайханова (юго-западнее железнодорожного вокзала) – Сергей изучил настолько, насколько позволяло время. Именно по нему он проложил путь отхода своей небольшой группы.

Ехать придется почти что вслепую, не включая даже габаритных огней, и место за рулем отвели Скумбатову: «Ему проще», – прокомментировал решение командира Подкидыш.

По левому борту машины четко просматривалось освещенное пространство базы ОМОНа. Странное сравнение пришло в голову Марка. Все еще не убранные кое-где бетонные панели и фундаментные блоки, некогда служившие боевикам дотами, которые соединялись не только между собой, но и с прилегающими дворами (путем подземных сообщений), а также искореженные, потерявшие былую форму металлические противотанковые заграждения, сдвинутые бульдозером в одну кучу, – все это родило сравнение с рухнувшей Эйфелевой башней. От нее остались лишь железобетонные руины и... подсветка, бьющая в черное небо.