сестры поднимают лица к небу, когда поблизости неожиданно раздается стук. Стук исходит от того самого места, где Циби и Ливи вместе с другими женщинами стояли в свой первый день прибытия в Освенцим. За сооружением конструкции следит женщина в форме. Это Фолькенрат.

– Мы строим наш последний помост, – бодро сообщает она сестрам.

– Что это такое? – спрашивает Циби.

– Не узнаете? Это виселица.

Циби отступает, а потом Магда и Ливи делают то же самое. По мере того как деревянные планки добавляются к конструкции, стук становится громче.

– Вы собираетесь нас повесить? – задыхаясь, спрашивает Циби.

– Это не для вас. Для четырех девчонок, укравших взрывчатку для подрыва крематория номер два. Завтра они заплатят за свои преступления. А вы будете смотреть.

Циби с сестрами глядят на виселицу, в особенности на четыре крюка, с которых будут свисать петли.

В тот вечер девушек предупреждают, что во время казни «преступниц» им нельзя смотреть в сторону. Они должны следить за каждой секундой казни или тоже умрут.

В ту ночь сон не идет, а на следующее утро завтрак не лезет в горло.

Перед построенной виселицей длинными рядами стоят обитательницы бараков. Вскоре по деревянным ступеням поднимаются девушки. Их лица в порезах и синяках.

Несколько минут офицер СС стращает «зрителей». Он повторяет угрозу о том, что любую, кто отвернется, повесят следующей. Циби отмечает большое количество эсэсовцев, взгляды которых нацелены не на виселицу, а на девушек.

Циби стоит между Магдой и Ливи и держит их за руки. Собравшимся рассказали, что четыре девушки вынесли порох под ногтями и в подшивке платьев с завода по производству боеприпасов, где работали. Взрывчатку передали в мужской лагерь тем, кто планировал взрыв с целью уничтожения одной из нацистских фабрик смерти. Циби задумывается, что же случилось с мужчинами, но лишь на миг, поскольку теперь им надо сфокусировать свое внимание на этих молодых женщинах, чей смелый акт сопротивления стоит им жизни.

– Думайте о маме, – шепчет Магда, когда четырем девушкам приказано встать на табуреты под свисающими петлями. – Вы помните, как мы несли домой в простыне липовые цветки? Как она была рада?

Циби и Ливи медленно кивают, не сводя глаз с веревок, которые набрасывают на шеи девушек.

– Представьте себе ее лицо. Ее прекрасное лицо. – Голос Магды срывается.

– Она готовила нам чай из свежих лепестков, правда? – говорит Циби.

Табуреты выбивают из-под ног девушек. Циби ахает, но не отводит взгляда.

– Чай немного горчил, – добавляет Ливи. – Цветы сначала надо высушить. Но я помню пирог.

– Это был фруктовый пирог, – произносит Магда, а девушки на виселице начинают дергаться.

Только после того, как казненные перестают дергаться в морозном воздухе и старшие офицеры СС уходят, девушкам разрешено вернуться в бараки. Никто не разговаривает. Сказать нечего.

В течение следующих четырех дней тела мертвых девушек висят на виселице.

Циби отмечает год: 1945-й. Она задумывается о том, где они будут в январе 1946-го, – наверняка не в этом месте. Может быть, они умрут. Но пару недель спустя сестрам и всем другим обитательницам их барака сообщают, что они уходят.

– Куда?

Чей-то голос задает вопрос, который мучает всех.

– Просто прогуляться, – отвечает Фолькенрат.

Выражение ее лица ни о чем не говорит Циби.

– Далеко? – спрашивает Циби, не сомневаясь, что Фолькенрат ответит ей.

– Если бы знала, то сказала бы, – следует ответ.

– Мы свободны? Вы нас отпускаете? – настаивает Циби.

– Об этом речи нет, – ухмыляется Фолькенрат. – Вас переведут в другой лагерь. – Она хлопает в ладоши раз, два. – И вы должны нас благодарить – мы спасаем вас от всех этих бомбежек.

– У нас есть выбор? Я предпочла бы остаться здесь, где у нас есть крыша над головой, пусть даже может упасть бомба! – выкрикивает другой голос.

Фолькенрат выпрямляется:

– У вас нет выбора. Я не обязана была приходить сюда и что-то вам говорить. – С этими словами она выскакивает из барака.

И опять девушки навьючивают на себя всю свою одежду и накидывают на плечи одеяла. Их собирают снаружи под снегопадом и приказывают идти.

Они минуют ворота, через которые Циби и Ливи вошли три года назад. Теперь они выходят отсюда вместе, все трое. Сестры поворачивают голову, читая надпись наверху: «ARBEIT MACHT FREI».

– Значит ли это, что мы свободны? – спрашивает Ливи.

– Пока нет… Пока нет, – отвечает Циби.

Магда смотрит на сестер. Они такие худые, ослабленные годами борьбы. Как они смогут пережить эту суровую погоду?

Глава 23

Марш смерти

Январь 1945 года

Циби, Магда и Ливи, спотыкаясь, падая и вновь вставая, держась за руки, пробираются по глубокому снегу. Они больше не чувствуют своих пальцев и лиц. Бомбежки все ближе. Окруженные тысячами девушек и женщин, покинувших Освенцим, сестры движутся в неизвестность.

– Держитесь на ногах, – шепчет Циби. В воздухе звучат выстрелы, которыми убивают тех, кто отстал, упал в снег, словно в постель. – Если упадет одна из нас, упадем все. Помните об этом, – добавляет она.

Они не отпустят друг друга и не упадут, решает каждая.

Ливи поворачивается и смотрит, как к ним присоединяется множество женщин.

– Посмотри, Циби, вот женщины из Биркенау, – говорит Ливи.

К потоку, устремляющемуся из Освенцима, добавляются сотни женщин.

Несмотря на свой совет сестрам, Циби готова лечь и умереть прямо здесь. Они лишь частички в этой огромной толпе женщин, направляющихся в очередной неведомый ад. Смотрит ли на нас Господь? – думает она. Конечно нет. Циби видит конвоиров, шагающих рядом с женщинами с криками «Schnell!» и бьющих их по замерзшим рукам прикладами винтовок.

– Помни об обещании!

Магда пытается вывести Циби из уныния. В отличие от сестер, Магда еще не сталкивалась с побоями, голодом, деградацией, которую претерпели они с Ливи. В Магде еще жива надежда, и Циби вдыхает ледяной воздух, выпуская облачко пара.

– Что бы ни случилось, мы останемся вместе, – откликается она.

– Мы сильнее, когда мы вместе, – добавляет Ливи; у нее запали щеки, но они розовые.

Циби рада, сестра выглядит такой живой.