– Какие это были грузы? Наркотики? Медикаменты? Оружие?

– Иногда.

– И какая сторона осуществляла поставку?

Мэйтленд резко выпрямился:

– Я никогда не работал на врага. Я лишь выполнял заказы.

– Каким был ваш последний заказ, что вы можете сказать о последнем рейсе?

– Доставить пассажира.

– Интересный груз. Кто был этим пассажиром?

– Его имя не было записано в декларации. Но я думаю, что это было очень важное лицо, некий Лао, и его намеревались убить. Нас не сбивал вражеский огонь, бомба разорвалась внутри самолета. И она была заложена на нашей стороне. Предполагалось, что мы все погибнем.

– Почему?

Возникла долгая пауза. Наконец, Мэйтленд встал, подошел к двери и посмотрел на хижины.

– Я думаю, что пора поговорить со старшими.

– Что они могут сообщить мне? Мэйтленд обернулся и посмотрел на Гая:

– Все.

Малышка Лан заплакала. Мать приложила ее к груди и стала тихонько укачивать. Она ласково ворковала над ребенком, но все же чутко прислушивалась к разговору мужчин.

Они все собрались на слушание. В центре хижины сидели трое деревенских жителей: двое мужчин и женщина. Их древние лица были почти скрыты за дымом самокруток. Женщина дымила и что-то бормотала по-вьетнамски. Она показала на небо, а затем на Мэйтленда.

Гай переводил Вилли.

– Она говорит, что твоему отцу не время было умирать, но двое других, американец и Лао, были обречены на смерть, им суждено было встретить все свои жизни… – Он затих, загипнотизированный голосом старухи. Ее голос дрейфовал подобно дыму, клубящемуся в тенях хижины.

Заговорил один из стариков, его голос звучал мягко, едва слышно.

– Он не согласен, – тихо перевел Гай, – он говорит, что не судьба убила Лао.

Старуха неистово замотала головой, теперь у них возник спор относительно того, почему умер Лао. Тогда старик поднялся и отошел в дальний угол хижины. Там он потянул за край материи, покрывающей земляной пол, стряхнул слой грязи, поднял небольшой узелок, развязал его и почтительно предложил посмотреть на то, что в нем было.

Даже во мраке хижины блеск предмета не вызывал сомнения. Золото.

– Это медальон, – прошептала Вилли, – одна девушка рассказывала нам о нем.

– Это медальон Лао, – пояснил ее отец.

Старик вручил узелок Гаю, и тот осторожно взял медальон. Хотя поверхность и пострадала от взрыва, рисунок отлично сохранился: трехголовый дракон с обнаженными клыками и острыми когтями, готовый к битве. Старик со страхом прошептал что-то.

– Он уже видел однажды этот медальон, несколько лет назад в Лаосе, на шее принца Соуванны.

Гай прерывисто задышал.

– Это королевский герб! Тот пассажир…

– Единокровный брат короля, – сказал Мэйтленд, – принц Ло Ван.

Горький ропот пробежал среди собравшихся.

– Я не понимаю, почему компания хотела его смерти?

– В этом нет смысла, – поддержал ее Гай, – Ло Ван был нейтрален и, кажется, склонялся к нашей стране. Он был прямой и честный лидер. С нашей поддержкой он мог крепко обосноваться в Лаосе. Это могло иметь для нас большую пользу.

– Это то, что предполагалось, – возразил Мэйтленд. – Та корзина была его, с нею он намеревался приземлиться в Лаосе.

– Чтобы купить армию? – спросила Вилли.

– Точно.

– Тогда почему его убили? Он ведь был на нашей стороне?

– Но парни, которые взорвали самолет, не были на нашей стороне, – заметил Гай.

– Вы подразумеваете коммунистов?

– Нет, кого-то более опасного, кого-то из наших.

Старики затихли, наблюдая за своим давним другом и его гостями.

Старуха снова заговорила. Мэйтленд переводил:

– Во время войны, когда коммунисты были в Лаосе, некоторые наши скрывались в пещерах, в них мы спали и жили. Но у нас было все: сады, огороды, цыплята и свиньи – все, чтобы выжить. Однажды, когда я еще плохо знала, как там живут, я услышала самолет, подумала, что это враги, американцы. Я взяла свою винтовку и отправилась стрелять по врагу. Но командир моей ячейки остановил меня. Я не могла понять, почему? Почему он позволяет самолету приземлиться – на нем вражеские маркировки, американский флаг. А наш командир приказал разгрузить самолет. Там в корзинах было оружие и боеприпасы. Тогда мы загрузили самолет опиумом в мешках. Я подумала, что это был обмен товарами. Я решила, что самолет был захвачен нашими, но пилот вышел из кабины, и я увидела его лицо, он не был вьетнамцем, он был американец.

– Монах подзагибает, – мягко произнес Гай.

А женщина смотрела на них темными непроницаемыми глазами.

– Я тоже его видел, – признался Мэйтленд, – я содержался в лагере к западу отсюда, когда он приземлился. И заявляю, что вся эта проклятая страна – фабрика опиума, и деньги на нем делались обеими сторонами. Думаю, именно поэтому Ло Ван и был убит. Все покрывала война. Выгодно поддерживать беспорядок, вроде грязной войны, чтобы обделывать свои делишки.

– Кто еще видел пилота? – спросил Гай, оглядев собравшихся. – Кто еще помнит, как он выглядел?

Мужчина и женщина, забившаяся в угол, подняли руки. Возможно, были и другие, слишком робкие для того, чтобы заявить о себе.

– Были еще четверо военнопленных в том лагере со мной, – сказал Мэйтленд, – они тоже видели пилота. Насколько я знаю, никто из них не вернулся домой живым.

Самокрутки были выкурены дотла, но дым все еще стоял во мраке хижины. Никто, даже дети, не проронил ни звука.

«Вот почему они до сих пор боятся, – думала Вилли, оглядывая лица крестьян, – даже теперь, когда прошло столько лет, война не отпускает их, она накрыла тенью их жизнь. И мою».

– Возвращайтесь с нами, расскажите вашу историю. Это единственный способ избавиться от прошлого. Стать свободным.

Мэйтленд стоял у двери хижины и смотрел на играющих детей во дворе.

– Гай прав, папа, ты не можешь постоянно жить в бегах. Настало время покончить с этим.

Ее отец посмотрел на нее:

– А что будет с Лан? А с детьми, где уверенность в том, что мне позволят приезжать в эту страну, поддерживать детей?

– Это риск, на который вы должны пойти. – Гай был непреклонен.

– Вы предлагаете мне стать героем? Позвольте мне сообщить вам кое-что. Настоящие герои не те парни, которые идут на глупый риск, но те, которые остаются там, где в них больше всего нуждаются. Возможно, их жизнь становится несколько унылой. Возможно, жена и дети делают их жизнь немного сумасшедшей. Но они все же остаются с ними. – Он задумчиво посмотрел на Вилли, а потом на Гая. – Поверьте мне, я сделал достаточно ошибок и знаю, о чем говорю.