Эту, а также мысль, что вещь, кажущаяся хорошей или плохой, может не быть ни той ни другой — в зависимости от того, с какой точки зрения смотреть. Многих читателей огорчило случившееся с Майклом в «Маленьком одолжении» — печально, что столь достойный персонаж встретил такую ужасную судьбу и был навсегда покалечен воинами Ада. Какая трагедия, что он не смог продолжить схватку.

Судите сами, какой трагедией это стало для него.

Сев рядом с Майклом, я сказал:

— Думаю, тебе грозит опасность.

Майкл Карпентер остался крупным, мускулистым мужчиной, хотя заметно похудел. За долгие месяцы в постели и еще более долгие месяцы терапии он превратился в тень самого себя и так и не смог восстановить все мышцы. Тем не менее Майкл выглядел крепче прочих, несмотря на то что в волосах и короткой бородке проступила седина.

Он улыбнулся мне. Улыбка была прежней, даже стала искренней и уверенней.

— Опасность? — ответил он. — Боже ты мой.

Откинувшись на старую деревянную скамью стадиона, я хмуро посмотрел на Майкла:

— Я серьезно.

Майкл отвлекся, чтобы подбодрить второго бейсмена (точнее, бейсвумен) из софтбольной команды своей дочери Алисии. Затем устроился поудобнее. Старая, облезающая зеленая краска скамьи резко контрастировала с бело-зеленовато-голубой рубашкой Майкла, сочетавшейся с форменными футболками девушек. Крупные синие буквы на рубашке гласили: «ТРЕНЕР».

— Я принес твой меч. Он в машине.

— Гарри, — спокойно произнес Майкл, — я на пенсии. Тебе это известно.

— Конечно, — ответил я, шаря в недрах плаща. — Мне это известно. А вот плохим парням, по-видимому, нет. — Достал конверт и передал его Майклу.

Майкл открыл конверт и изучил его содержимое. Затем положил конверт на скамью рядом со мной, встал и пошел вниз, на поле, тяжело опираясь на деревянную трость, с которой не расставался. Из-за повреждения нервов его левая нога почти не сгибалась. Пострадало и бедро. В результате он ходил враскачку. Кроме того, я знал, что один из его прозрачных честных глаз плохо видит.

Он принял командование тренировкой тихо и уверенно, как делал все на свете, вызвав смех и улыбки дочери и других девушек. Они явно получали удовольствие.

И он, судя по всему, тоже.

Я посмотрел на конверт и пожалел, что слишком отчетливо помню лежавшие внутри фотографии. Резкие, профессиональные: Майкл поднимается в церковь по пандусу для инвалидов; Майкл открывает дверь для своей жены, Черити; Майкл загружает большое ведро с софтбольными мячами в багажник семейного фургона Карпентеров; Майкл на работе, в крепкой желтой каске, показывает на недостроенное здание, разговаривая с каким-то мужчиной.

Фотографии пришли ко мне в офис по почте, без какого-либо объяснения или записки. Однако смысл был ясен и отвратителен.

Моему другу, бывшему рыцарю Креста, грозила опасность.

Тренировка закончилась через полчаса, и Майкл вернулся ко мне. Секунду стоял, разглядывая меня, затем произнес:

— Меч покинул мои руки. Я не могу принять его снова, особенно по неверной причине. Я не буду жить в страхе, Гарри.

— Так, может, ты согласишься жить с предосторожностями? — спросил я. — По крайней мере пока я не выясню, что происходит?

— Не думаю, что моя скорая смерть входит в Его планы, — спокойно ответил он. Не составляло труда понять, когда Майкл говорил о Всевышнем. Он умел вставлять заглавные буквы в устную речь. Не знаю, как ему это удавалось.

— А как насчет «о дне же том и часе никто не знает»? — поинтересовался я.

Он сухо улыбнулся:

— Вырвано из контекста.

Я пожал плечами:

— Майкл, я бы с радостью поверил в любящего, справедливого Бога, который приглядывает за всеми и каждым. Но я видел, как страдают невинные люди. И не хочу, чтобы ты стал одним из них.

— Я не боюсь, Гарри.

Я поморщился. Так и знал, что он это скажет, а потому заранее приготовился к грязной игре.

— А как насчет детей, друг? Как насчет Черити? Если кто-то явится за тобой, его не будут волновать близкие тебе люди.

Когда его подстрелили, Майкл выказал меньше эмоций. Сейчас он побледнел и отвернулся.

— Что ты задумал? — наконец спросил он.

— Буду шнырять и подсматривать, — ответил я. — Может, поймаю нашего фотографа, прежде чем дело зайдет слишком далеко.

— Вне зависимости от моих пожеланий.

— Ну да.

Он покачал головой и натянуто улыбнулся.

— Спасибо, Гарри. Но нет. Я справлюсь.

Дом Майкла являл собой аномалию под боком муниципальной собственности — просторное старое колониальное здание, с белой оградой из штакетника и тенистым двором. Тихая, цельная красота. Его окружали другие дома, но ни одному не удавалось выглядеть таким приятным, уютным и чистым, как жилище Майкла. Я знал, он много времени уделяет своему дому. Может, причина была в этом. А может, в побочном эффекте визитов архангелов и им подобных.

А может, исключительно в моей голове.

Во всяком случае, у меня такого дома точно никогда не будет.

Майкл подвез в своем белом пикапе нескольких девочек — точнее, девушек, — поэтому дорога домой заняла немало времени, и мы прибыли уже в сумерках. Я ехал за ними, не особо скрываясь, но и не упираясь носом в задний бампер, а потому не думаю, что кто-либо из них обратил внимание на моего старого Жучка.

Майкл и Алисия вышли из машины и отправились в дом, в то время как я медленно объехал квартал, бдительно осматриваясь. Не выявив поблизости подозрительных маньяков и затаившихся врагов, припарковался чуть дальше по улице и зашагал к дому Майкла.

Все произошло очень быстро. От меня отскочил футбольный мяч, за ним кинулась маленькая фигурка — и я услышал визг покрышек по асфальту где-то за спиной и совсем близко. Мне повезло: у меня длинные руки. Я схватил ребенка, девочку семи или восьми лет, за полсекунды до того, как машина сбила мяч, и он полетел куда глаза глядят. Когда я оторвал девочку от земли, ее ноги взметнулись, и пальцы лишь на несколько дюймов разминулись с крылом автомобиля.

Машина, один из модных гибридов, что часть времени ездят на батарейках, двигалась беззвучно, не грохоча двигателем. Водитель, молодой человек в костюме, болтал по мобильному телефону, прижимая его к уху одной рукой. Он ничего не заметил. Доехав до конца квартала, он включил фары.

Повернувшись, я увидел девочку с черными волосами и розовой кожей. Она смотрела на меня широко распахнутыми темными глазами, нерешительно приоткрыв рот. На ее щеке виднелся старый синяк.

— Привет, — сказал я, пытаясь говорить как можно дружелюбней. С ограниченным успехом. Высоким суровым небритым мужчинам в длинных черных плащах это редко удается. — Ты в порядке?