– Ты только подумай. Урмберг стал самым опасным местом на земле, хотя обычно тут можно умереть со скуки. Мама рассказала, что телерепортеры хотели взять у нее интервью. Но она была ненакрашенная и отказалась. А еще сюда приехали поглазеть черные туристы.

– Черные туристы?

– Люди, которые любят смотреть на места преступления. В центре маму спросили, как пройти к захоронению.

Я хмурюсь и думаю о недочитанном дневнике Ханне в рюкзаке.

– Это ужасно, – говорю я. – Эта женщина в захоронении. Она была живым человеком, жила, дышала, ходила, как мы… Может, смотрела этот фильм, может, у нее была семья, а теперь она туристическая достопримечательность, как аутлеты в Вингокере.

Я замолкаю.

– Хм… Ужасно, – соглашается Сага. – Но им так не кажется. Это только мы переживаем, потому что у нас есть моральные стандарты.

Снова хихиканье.

– Помнишь девушку из полиции в Эребру, о которой я рассказывала? – спрашивает Сага.

– Твою кузину?

Сага закатывает глаза.

– Нет, ту, что встречается с сыном бывшего мужа маминой сестры из Кумлы. Не важно. Она говорит, что убийство скоро будет раскрыто. У полиции есть подозреваемый.

Меня охватывает страх при мысли, что речь идет о папе.

Сага разглядывает свои ногти.

– Она говорит, что надеется, что его упекут за решетку на веки вечные.

От этих слов что-то лопается у меня внутри. Во рту появляется горечь.

Папа. Заперт в тесной темной камере на веки вечные.

– Интересно, опознает ли его та старуха, которую они нашли в лесу, – продолжает Сага, не заметив моей реакции. – Та, что потеряла память. Кстати, странно, что они поселили ее у Берит, за церковью. Одна старая старуха заботится о другой. Мама говорит, что это плохо кончится. Хотя вроде у Берит есть в этом опыт. Она раньше работала с инвалидами и психами.

– Я таких слов не употребляла!

Это снова мама Саги. Но на этот раз она не сердится, скорее, веселится. Стоит в дверях, перекидывая тряпку из руки в руку.

– Джейк, тебе домой не пора? – спрашивает она.

Я сижу, уставившись в ковер. Мне страшно от одной мысли о возвращении домой. Мама Саги разглядывает меня и хмурит лоб.

– Можешь остаться на ночь и спать на диване, если хочешь, – предлагает она.

Сага смотрит на меня, но ничего не говорит. Вытягивает нитку из драных джинсов, тянет и тянет, пока та не отрывается и не остается у нее в руках.

Я лежу на диване под старым влажным одеялом, которое мама Саги достала из кладовки. Очень мило с ее стороны позволить мне переночевать у них на диване.

Я думаю о том, что часто говорит папа: в Урмберге люди помогают друг другу. Это одно из преимуществ жизни в деревне. Может, он прав.

Я достаю дневник. Поколебавшись, включаю ночник и принимаюсь за чтение.

У нас с Ханне размолвка, но все равно я должен прочитать все до конца и узнать, что случилось на самом деле. И если я найду настоящего убийцу, они отпустят папу.

Возможно, я единственный, кто может его спасти.

Я просыпаюсь от холода.

Одеяло сползло на пол. В гостиную просачивается свет из кухни. Что-то хрустит на полу, когда я шарю там в поисках одеяла. Может, чипсы.

Мама Саги ненавидит чипсы в гостиной. Если бы она знала, что под диваном чипсы, уже примчалась бы посреди ночи с пылесосом в руках.

Я втаскиваю обратно одеяло, но внезапно застываю, охваченный ужасом. Смотрю на пол.

Дневника нет.

Вскакиваю с дивана, опускаюсь на колени и заглядываю под диван. Но ни там, ни между подушками его нет.

Она сидит в постели с дневником в руках. Щеки мокрые от слез. Розовая прядь спадает на глаз.

– Сага, – начинаю я.

Она качает головой, словно не желает со мной говорить.

– Послушай…

– Это ее дневник, да? Той, что заблудилась в лесу?

Я киваю в ответ.

– Ты должен был мне все рассказать, – шепчет Сага.

Я стою на холодном полу, чувствуя, как холод проникает в каждую клеточку тела. Окна сотрясаются от сильного ветра.

Да, я должен был рассказать. Но не рассказал. И я даже не могу объяснить ей, почему не сделал этого.

– Ты должен был сказать, что нашел дневник и что Бьёрн Фальк преступник. Что, если он попытается убить маму? Бросить ее в печку в сауне? Или тебе это в голову не пришло?

– Я…

– Почему ты ничего не сказал? Я думала, мы доверяем друг другу.

Ее голос похож на шепот.

Сага качает головой и утирает слезу.

– Потому что твой папа, возможно, кого-то убил?

– Нет! Нет!

– Потому что у тебя не осталось бы родителей, если бы его посадили…

– Папа никогда бы…

– Откуда ты знаешь… – сухо усмехается Сага. – Этого никто не знает. И что ты собирался делать? Ты же не собирался туда поехать?

– Куда?

Сага хмыкает.

– Ты даже не дочитал до конца?

Я молчу. Сага покачивается взад-вперед в кровати, уставившись на стену.