Новая наука конца XVI века хотя была антиаристотелевской по смыслу, но уходила корнями в другие источники, и знание аристотелевской науки не делало новые идеи постижимыми. Даже математика была теснее связана с Архимедом, чем с Евклидом, а в университете преподавали только евклидову геометрию. Также тексты Сакробоско или Пурбаха не были достаточной подготовкой для астрономии Тихо Браге, а знание трудов Мондино не обеспечивало понимания идей Везалия. Ситуация обострилась, когда после начала века такие люди, как Гарвей, Кеплер и Галилей, явили миру свои новые открытия, в которых было немного общего с традиционной натурфилософией. А пока результатом научной революции не стали новые учебники, академическое образование любого человека, пусть даже будущего ученого, оставалось практически лишенным полезного научного содержания. Получившие университетское образование выпускники конца XVI и начала XVII века проникались лишь презрением к аристотелианству традиционного образования, схоластического по сути и методике. Такие знания могли оказаться полезными лишь в полемике, но более ни в чем. Даже рабочий словарный запас выпускников не был приспособлен к новым идеям и имел лишь одно преимущество – был понятен им всем. Поэтому вряд ли стоит удивляться, что лучшие преподаватели предпочитали частные уроки университетским постам.

Собственно научное образование в XVI веке принимало разные формы, но в основном происходило от практики гуманиста XV века, «семья» которого принимала молодых ученых то ли в подмастерья, то ли в ученики. Так обучал своих учеников в Мортлейке Джон Ди. Самый удивительный пример – домочадцы Тихо Браге в Ураниборге. Там было много слуг, без которых трудно себе представить феодальное хозяйство, а также немало ассистентов и помощников, необходимых для ведения научных работ. К ним можно было присоединить еще нескольких молодых ученых, жаждущих стать астрономами.

Дел было множество. Необходимо было изготавливать и калибровать астрономические инструменты и приборы, вести астрономические наблюдения, проводить алхимические опыты, работать на печатном станке. Сюда приезжали стремящиеся к знаниям кандидаты – аспиранты – не только из Дании, но и из других стран. Ураниборг стал единственным в своем роде научным центром. Когда Тихо Браге покинул Ураниборг, многие его ученики последовали за ним, так что недостатка в помощниках у него не было никогда.

Другую форму научной группы, тоже созданной с целью получения образования, создавал вокруг себя богатый покровитель, который надеялся научиться от ученых, которых полностью или частично содержал. Известный пример из истории Англии – группа сэра Уолтера Рэли. Ее обычно идентифицируют с шекспировской «школой ночи», упомянутой в «Бесплодных усилиях любви». Большинство этих людей были поэтами и драматургами. Но был среди них и математик Томас Гариот, научивший математике и астрономии сэра Уолтера и увлекающихся оккультизмом графов Нортумберленда и Дерби. В этой группе часто велись ожесточенные дискуссии, главным образом философские, а ее репутация была темной (говорили, что в ней занимаются магией и увлекаются атеизмом). В действительности, если не считать того, что многие члены группы интересовались химией – у Рэли был секретный стимулятор, который он испробовал на умирающем принце Генрихе, – в их интересах, вероятно, не было ничего мистического.

Были и другие группы, о которых практически мало кто знал, если в них не входила известная научная личность. На самом деле Линчейская академия, принадлежностью к которой гордился Галилей, во многих отношениях была такой же группой. Ее происхождение и деятельность были ближе к такому собранию, чем более поздние научные общества. Академия деи Линчеи была основана в 1603 году, когда герцог Федериго Чези (1585–1630) увлекся естественной историей и стал изучать ее вместе с еще тремя учеными. Наиболее известным из них является Франческо Стеллути (1577–1653), имя которого связано с публикацией первых микроскопических изображений. Как и группа Рэли, Чези и его друзья были заподозрены в оккультных делах (утверждали, что они общаются между собой с помощью шифра), и, судя по всему, они прекратили свои встречи вплоть до 1610 года. Тогда они уже имели официальный статус, и среди тридцати двух членов академии были Галилей и делла Порта. Недавно изобретенный Галилеем оптический прибор стал объектом всеобщего интереса, и именно на одной из встреч академии ему было впервые дано имя – телескоп. Некоторые из членов академии жили не в Риме и вскоре отказались от своих планов вести трудолюбивую, квазимонашескую (но антицерковную) жизнь в коммуне. Возможно, всему виной была дурная репутация группы, которая лишь усилилась, когда в нее вошел делла Порта. Он уже давно хотел организовать Академию тайн природы, и вряд ли стоит удивляться, что все члены группы, разделявшие его увлечения, вскоре оказались заподозренными в колдовстве. Тем не менее «рысьеглазые» продолжали существовать до самой смерти Чези в 1630 году, периодически встречались и даже издавали книги, в том числе некоторые весьма неоднозначные труды Галилея; и Галилей всегда с гордостью сообщал о своем членстве на титульных листах его работ.

Истинная форма академии – организации, созданной членами и ею управляемой, – действительно появилась в XVI веке, но только немногие из них были научными. Ведущую роль в них продолжали играть гуманисты, как, например, в Академии делла Круска, образованной для борьбы за чистоту языка. Некоторые из них имели связи с наукой – академией (или несколькими академиями, образованными после 1550 г. членами Плеяды). Хотя официально ей покровительствовал Генрих III, прекращение ее деятельности после смерти короля было результатом политического хаоса во Франции, а не его влияния. Сначала академики интересовались литературой и искусствами, но со временем проявились и научные цели – в результате акцент на музыку уступил место математике и акустике.

После 1589 года во Франции назрела необходимость возродить королевское спонсорство академий. Интерес к эстетическим и научным аспектам музыки проявился в трудах Мерсенна (1588–1648), чья «Универсальная гармония» (Harmonie Universelle, 1627) очень похожа на то, к чему стремились члены Плеяды. Мерсенн прибыл в Париж в 1619 году и подверг критике отсутствие формальной организации для людей науки. Он отметил, что в 1623 году уже нет шансов для формирования таких центров, как прежние академии, но выразил надежду, что в будущем будет создано нечто лучшее. А пока он активно приглашал интересовавшихся наукой людей посетить его в монастырской келье, став своего рода информатором, то есть человеком, который знает всех ведущих ученых и ведет с ними переписку для обмена новостями.

Были и другие примеры индивидуального покровительства ученого. Одним из корреспондентов Мерсенна был Пейреск (1580–1637), богатый любитель с юга Франции. Пейреск был другом делла Порты и членом Линчейской академии. Впоследствии он стал одним из ранних астрономов-наблюдателей. Его телескоп и прочие астрономические инструменты использовали и другие ученые. Интересен пример Джона Ди. У себя дома в Мортлейке он собрал огромную библиотеку и много научных инструментов, которыми пользовались желающие. Он надеялся, что королева, которая нередко останавливалась в Мортлейке, чтобы узнать последние новости от звезд, пожалует ему удобное поместье где-нибудь в деревне, где он сможет организовать научный центр. Но его надеждам не суждено было исполниться.