– Вот именно, ты верно сказал – исчезновение. Уйдем из города и легко попадем в руки словенам.

– А чего это вдруг словене будут нас ловить? – поинтересовался Ивар.

– А то, что, как говорят, в эту ночь они приносят в жертву своим богам людей. Нас, нордманов, они не особо жалуют, так что с удовольствием прольют нашу кровь на алтарь.

– Ну это мы еще посмотрим, кто чью кровь прольет! – в один голос воинственно заявили братья Кариссоны.

– Вот именно! – поддержал их Агнар. – Мы все тут славные воины, не чета словенам. Я уж не говорю, что среди нас есть Длинный Меч, верно, брат?

Агнар повернулся в ту сторону, где должен был сидеть Ансгар, но того уже след простыл. Едва заслышав о запрете выходить из города, ему нестерпимо захотелось оказаться за его стенами, и он не стал дальше слушать разговор своих товарищей, незаметно встал из-за стола и быстрыми шагами пошел прочь. У ворот, как и следовало ожидать, оказалась выставлена стража, но Ансгар уже достаточно освоился в Хольмгарде, чтобы знать, где есть черный ход. Скоро он был далеко от города и буйного пира. Хмель быстро выветривался из головы, и Ансгар призадумался, что же ему делать дальше. Словен нигде не было видно, понаблюдать за их обрядами не удалось, и он с досадой понимал, что зря ушел из Хольмгарда, там, по крайней мере, можно было набраться браги и уснуть где-нибудь в хлеву, так, чтобы никто не трогал. Он хотел было повернуть назад, но бросил взгляд в сторону леса, где повадился в последнее время гулять, и, поразмыслив, пошел в ту сторону. Лес – лучше браги, хотя и поит только горечью воспоминаний об утерянной родине.

Выйдя на небольшую полянку, Ансгар присел под деревом и принялся слушать. В этот час лес оказался шумен, где-то недалеко дятел настойчиво долбил дерево, то тут, то там раздавался хруст веток – это бродили лесные обитатели. Пели птицы, среди их многочисленных голосов Ансгар явственно различал свист поползня, который где-то рядом искал пищу и часто и коротко кричал: «Тью-тью-тью!» Точь-в-точь такой же свист Ансгар когда-то слышал дома, и это воспоминание наполнило его сердце тоской. Он впал в привычное уже уныние, сидел, слушал поползня и наконец уснул.

* * *

Он открыл глаза. Уже стемнело, но поляна была залита светом – словно бы лунным, но исходил этот свет не от небесного светила, а от земли, точнее от травы. Ансгар провел по ней рукой и почувствовал на коже влагу. Странно, подумал он, сейчас не время для росы. Поднеся руку к глазам, Ансгар увидел, что роса эта не прозрачная, а белая и светится именно она, а вовсе не трава. Он потянул ноздрями и уловил легкий сладковатый аромат. Странный запах – он будто манит, но в то же время рождает в сердце тревогу. Что это? Может, в стране восточных вендов трава по ночам выпускает такой необычный сок? Или это тот самый сказочный край, где земля сочится не водой, а молоком? Или луна, проскользив над поляной, полила ее своими слезами? Но кого оплакивала она?

Вдруг Ансгар почувствовал, что на него кто-то смотрит, и поднял глаза – перед ним стоял человек. Хотя от земли шел свет, но он как будто растворялся в этом человеке, поглощался им, не разгоняя тьмы, и тот оставался стоять, словно тень. Холодок прошел по спине у Ансгара, он понял, что это его отец. Но разве он не умер? Разве не сожжено его тело, а прах не развеян над морем? Нет, вот он, стоит перед Ансгаром, только уже не такой, как прежде, что-то изменилось в нем.

– Идем со мной, – сказала тень голосом Ансвара.

– Куда? – не понял Ансгар. – Отец, ты ли это? Что с тобой? Неужто ты жив? Ответь!

– Идем со мной, – повторила тень, отвернулась и пошла в другой конец полянки, где не было чудесной росы и царил мрак.

Ансгар вскочил на ноги и пошел за своим отцом, но тут до ушей его донесся девичий смех. Он раздался у него за спиной, и Ансгар невольно повернул голову. Позади никого не оказалось. Тогда он снова хотел идти за своим отцом, однако того уже нигде не было.

– Отец! – закричал Ансгар и бросился его искать, но споткнулся, полетел кувырком и в тот же миг проснулся.

* * *

Он все так же сидел под деревом на той же поляне, только уже стемнело. Все было почти как во сне, только, конечно, без молочной росы. И без отца. Странно, но мать Ансгару не снилась с тех самых пор, как свеи сожгли их дом и убили отца. Они с братом все сделали правильно, предали тело Ансвара погребальному костру и развеяли его прах над морем, как велела мать. Почему же душа его не в Вальхалле? Почему раз за разом является Ансгару? Неужто Один не принял его в своих чертогах? Значит, его могла забрать Хелль. Или он стал драугом и теперь преследует Ансгара? Нет! Нет, нет и нет! Отец погиб как воин и должен пировать сейчас вместе с эйнхериями в ожидании Последней Битвы. Может, он хочет сказать сыну что-то очень важное? Но что? Впрочем, тут не о чем думать. Кровь Ансвара не отомщена, и до тех пор, пока убийца его безнаказанно ходит по земле, горек будет отцу мед Вальхаллы и постным мясо Сехримнира[68]. Надо возвращаться домой.

Совсем рядом росли маленькие, серые в темноте ягоды брусники. Ансгар сорвал несколько штук и освежил пересохший рот, потом поднялся на ноги. Да, пора домой. И если старший брат не захочет с ним идти, он пойдет один. Так думал Ансгар, когда где-то далеко раздался веселый девичий смех. Он не поверил своим ушам – неужели он до сих пор не проснулся? Ансгар помотал головой, потер лицо, ущипнул себя за руку и снова прислушался. Тишина. Нет! Снова смех! А теперь пение. Да, Ансгар отчетливо слышал пение множества женских голосов. Оно неслось с той стороны, где лес вплотную подходил к течению Вальхава. Наверное, это словене встречают солнцеворот. Ансгару стало интересно, и он решил незаметно подкрасться и понаблюдать.

Осторожно, стараясь не шуметь, он направился в ту сторону, откуда доносилось пение. Луна скрылась за облаками, и под кроной леса было настолько темно, что приходилось пробираться почти ощупью. Вот сквозь деревья мелькнули огоньки. Ансгар понял: это словене разожгли костры на берегу реки. Пение прекратилось, зато можно было хорошо слышать говор множества голосов и веселый смех. Отчего-то сердце забилось чаще, странное волнение охватило Ансгара, но он продолжал идти. Оставалось совсем немного, когда вдруг говор и смех сменились пронзительным визгом. Ансгар остановился и прислушался. Сквозь чащу кто-то стремительно продвигался в его сторону. Еще сильнее забилось сердце, однако же убегать Ансгар не собирался. Можно было бы спрятаться, но пока он думал куда, из темноты на бегу на него вылетела девушка и уткнулась в грудь. Она тут же отпрянула, и даже в темноте на ее лице легко читался испуг от встречи с незнакомцем. Однако она не закричала, не бросилась убегать, а только стояла и внимательно на него смотрела.

– Друг! – произнес Ансгар одно из немногих известных ему вендских слов и поднял руки с открытыми ладонями, показывая, что у него нет оружия.

Испуг на лице девушки сменился любопытством. Она немного приблизилась к нему, и Ансгар в пробивающихся сквозь ветви деревьев лучах света, которые струила вышедшая из-за облаков луна, смог различить черты ее лица. Боги! Как она была прекрасна! Точеный овал лица, небольшой ровный нос, по-детски припухлые нежные губы и глаза, большие, широко распахнутые под красивыми линиями бровей. Но даже не эта красота поразила Ансгара. Сердце его едва не выскочило из груди, потому что в лице этой девушки он узрел свою милую Рунфриду. От удивления Ансгар раскрыл рот. Наверно, со стороны он смотрелся довольно нелепо, потому что девушка вдруг рассмеялась звонким заливистым смехом. Невольно он тоже улыбнулся. Вдруг девушка перестала смеяться и бросилась к Ансгару. Руки ее обвили его шею, губы прижались к губам, тело к телу. Не понимая, что происходит, он, как умел, ответил на ее поцелуй, руки Ансгара неловко обняли девушку. Он чувствовал, как под тонкой тканью сарафана трепещет ее юное упругое тело. Желание проснулось в Ансгаре, он крепче прижал девушку к себе, и уже не она, а он ее целовал.