Но жизнь внесла свои коррективы в процесс обучения уже в 04.24 на следующую ночь. Обнаружили три крупные цели, выслали звено. Цели подошли ближе, оказалось, что за собой они ведут цепочки мелких целей, еще несколько более быстрых описывали круги над ними. Сыграли боевую тревогу, Петр назвал фамилии семнадцати человек, идущих с ним к цели, но остальные просто сказали, что:

– Мешать не будем. Взлетаем все, командир.

– Радиомолчание, даже на взлете, наведение раздельное, строго по очереди, друг другу не мешать.

Пошли не напрямую, обогнули Кронштадт, над заливом набрали высоту, и на приглушенных, под прикрытием ночного обстрела позиций немцев в районе Копорья пересекли линию фронта на высоте восемь километров. Работали на тринадцатом канале, который еще ни разу здесь не использовали. В районе южнее Нарвы визуально обнаружили три цели с зажженными АНО. Звено капитана Пехова под ними, готово к атаке. Петр передал ему:

– Один, цепь, наш. Сумма.

Звено разделилось и атаковало Ju-90, которые, естественно, вырубили огни. Каждое звено переключилось на свой канал, и четыре оператора наводили по одному самолеты из разных звеньев на цели, еще двое выводили их из атаки и возвращали в строй. У немцев наведения не было. Пехов самостоятельно добил уцелевший транспортник, затем вернулся в строй. Последовательные атаки позволили основательно проредить «фоккеров», часть из которых еще и не погасило кормовой.

Траутлофт сам себя перехитрил: желая уложиться в срок, послал своих людей в учебный полк дивизии в Пярну, отобрать там самых лучших. Не желая рисковать, послушался совета из Берлина использовать для перегона летчиков-перегонщиков из Бремена и Рехлина, которым и понадобились «лидеры», чтобы не заплутать ночью над незнакомой местностью. В результате лишился большой части пилотов, принимавших участие в Восточной кампании с самого начала. Поспешишь – людей насмешишь. В результате в Красногвардейске и Сиверской приземлились только Bf-109E из Эрггруппе, на которых начинали кампанию, правда, с восстановленными и новыми двигателями. Они самостоятельно вышли из боя, потому, что русских было много, атаковали с разных сторон, и очень слаженно. «Как будто кошки, которые в ночи видят», и девять из тридцати шести, высланных Герингом, Fw-190А первой серии, еще без пушек, с пулеметами MG-36A.

Общую красивую картину испортили действия трех летчиков, только что переведенных из 61-й: один, после атаки и промаха, самостоятельно пошел на разворот, чтобы добить, второй раз промахнулся и помешал другому сбить противника. Чуть не столкнулись. Двое бросились в атаку на горящий транспортник, и получили от его стрелка пробоины, сунувшись к незнакомой машине. На первый раз все было предельно строго: их, сразу после вылета, от полетов отстранили и отослали в ЗАП. Вместо них прислали новых. Немцы заявили целых шесть сбитых «Гроссе Ратте», видимо, чтобы поднять дух у своих.

До рассвета три звена сопроводили три «девятки» ДБ-3ф к Сиворицам, которая продолжала светить прожектором, пытаясь собрать уцелевших. В 12 часов прослушали решение Ставки ВГК и приказ наркома обороны Союза ССР от 18 сентября 1941 года № 308, четырём стрелковым дивизиям Союза ССР – 100-й, 127-й, 153-й и 161-й – «за боевые подвиги, за организованность, дисциплину и примерный порядок» были присвоены почётные звания «гвардейские» и новые войсковые номера, и они были переименованы и преобразованы в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю гвардейские соответственно. Кроме упомянутых дивизий, этого почётного звания удостоен 13-й отдельный разведывательный авиаполк Черноморского флота, который переименован в 13-й гвардейский отдельный разведывательный авиаполк Военно-морского флота СССР.

Этим приказом полк стал «центрального подчинения». «Прихватизировать» Балтфлоту нас не удалось. Правда, исчез источник опытных кадров. Больше полк ни одного человека не получил, хорошо, что успели обменять «хулиганов».

В тот же день Петра и Дениса Степановича вызвали в разведотдел фронта. Он находился на Интернациональной площади, теперешней Московской, в здании Ленсовета, часть которого была еще не достроена, до войны здесь шли отделочные работы. В таком неотделанном помещении и находился этот отдел. Установили систему связи, были упомянуты финские и немецкие самолеты, базирующиеся в Каукколо и Саккола на западном берегу озера, и в Олонце, Салми и других местах на южном. Две эскадрильи 54-й эскадры и финский полк LeR1 препятствуют перевозкам по Ладоге и проведению воздушной разведки в том районе. Авиация трех сухопутных армий понесла тяжелые потери, а штабу фронта требуются данные по этому участку. Пока стоит бабье лето – надо успеть.

– Все хорошо, товарищ комбриг, но вот есть проблема: из-за высот на Карельском перешейке, низковысотные цели над Ладогой мы не видим, ни на 10-, ни на 3,2-сантиметровом диапазоне. По нашим сведениям, в частях ПВО, до войны расквартированных на полуострове, были РЛС «Наяда». Это такие автомашины с мачтой, на которой установлено что-то вроде уплощенной бочки или тазика, еще одна машина, с радиоантенной, и передвижная электростанция. Есть вариант, когда вместо бочки стоит такая бабочка довольно больших размеров, которая вращается довольно быстро или совершает такие вот такие движения, – ход антенны Петр показал рукой.

– Видел, на учениях перед войной. Сколько нужно?

– Две минимум, и разных.

– Карпов! – позвал он кого-то. Подошедшему майору он передал листок, на котором начертил название РЛС и их состав.

– Разослать циркуляром по всем разведуправлениям армий и дивизий, на обоих участках фронта. Упомянуть, что машин в комплекте три или пять, все закрытые, с аппаратурой внутри.

– Добавьте, пожалуйста, что в любом состоянии, кроме абсолютно разбитых. Да, груз, направленный в адрес 13-го ОРАП, в/ч 13821, руками не трогать, идет в наш адрес из Ростова. Впрочем, если найдут, пусть протолкнут на погрузку на суда и предупредят, чтобы мы прикрыли этот пароходик.

– Есть! – козырнул майор, но достаточно слышно пробурчал: «Свое – так прикроют, а до остального у них нет ни самолетов, ни бензина!»

– Карпов!

– Я!

– Язычок свой укороти, разведчик! – резко сказал комбриг.

– Есть, но пайка от этого не прибавится, товарищ генерал. На фронт отпустите!

– Выполняйте приказание.

– Так вы генерал или комбриг? – переспросил его Петр.

– Да генерал, генерал. Старая гимнастерка, я прямо с передовой, так что стирается она. Вымазал меня фриц, зараза. Ладно, смотри сюда, капитан. Это – северный участок фронта. Во Мге и в Шлиссельбурге – немцы. Железная дорога перерезана в шести местах. Немцы продвинулись только вдоль дорог, пробились танками. Но вводят сюда егерей из пятой горнострелковой. Вот здесь, в Выставе, есть площадка для истребителей. В Волхове мы их остановили. Под Шлиссельбургом пока тоже держимся, но натиск усиливается. Нужно облетать здесь всё, и снять на пленку: как и что. Справитесь? Противодействие противника я тебе гарантирую. И зениток там, как грязи. Сведения нужны еще три недели назад, когда удар на Отрадное и Волхов пропустили. Вот телефон, командуй.