— Спасибо, доктор, вы нам больше не нужны. Продолжим.

— Так вот. Эра Игнатьевна, взгляните. Это — распоряжение о переводе Рюмина и Егорова из СИЗО в Холодногорскую тюрьму. Узнаете подпись? Ай, нехорошо выходит! За этих священников заступается полмира, патриарх с посланием выступил, Папа в энциклике упомянул! И тут такое зверство! Помните учебник? Конечно, помните! Дело Ежи Попелюшко, если не ошибаюсь, 1984 год. Очень похоже — даже в мелочах.

— Пододвиньте ближе лампу. Ближе! Вот видите, сразу ожила!

— Так вот, о подписи. Узнали? Ваша, ваша Эра Игнатьевна! Любая экспертиза признает. Более того, мы охотно согласимся на привлечение экспертов-графологов со стороны. Хотите из Международного суда в Гааге? Процесс намечается шумный. Куда серьезнее того, что задумывали вы. Подумаешь, двух священников в хулиганстве обвинили! А вот убийство!.. Признаюсь: наши, так сказать, внештатные сотрудники уже подготовили несколько статей. Как раз к Указу № 1400 поспеют. Про указ знаете? Ну вот, хороший пример беспредела нашей прокуратуры. Следователь, не имея возможности устроить показательный процесс, организует убийство подследственных! Поверят, Эра Игнатьевна, поверят! Общественность уже подготовлена, и «Шпигель» про вас писал, и «Независимая», и «Замкова гора». А с подписью… Ладно, какие между нами секреты! Когда вы прокурору бумаги на Панченко принесли — ордер требовать, — вы ведь спешили, правда? За ордер расписывались? И не посмотрели7 Ну, вот! А вы что, думали, мы и вправду вам доллары в стол совать будем? Нет, нет, этих несчастных не мы убивали, что вы! Мы тут вообще ни при чем. А вот вы!..

Я и потом тебя долго не понимала, Саша! Помнишь, ты рассказывал о своем народе, о том, что вы — потомки ангелов, что раньше вы были светом? До сих пор помню: «эхно лхаме» — «были как свет». Что я могла подумать? Я ведь тогда и Библии не читала! И когда ты говорил о конце мира — что я могла понять? Я тебя боялась, очень боялась. Ты мне про святилище ваше, про Теплый Камень рассказывал, а я, дура, все думала, что ты меня в жертву принести, хочешь. Потом, конечно, смешно стало. Но я ведь еще совсем девчонка была, а эти в спину подталкивали — осторожней, мол, «Паникер» только с виду такой, добрый и вежливый. Как сейчас с Игорем. Наверное, ты сердишься на меня, Саша? Ты ведь говорил, что вы, потомки ангелов, не умираете; значит, ты и сейчас наблюдаешь за мной?

Нет, нет, нет… Если бы ты стал ангелом, Саша, ты бы не бросил Эмму, нашу девочку. И меня не бросил бы! Помнишь, картина в музее висела — Святой Петр в темнице, а ему Ангел дверь отворяет? Если бы ты мог… Ты рассказывал мне 6 вашем вожде, о Ранхае Последнем, который отомстил за брата, взяв Черный Меч. Вот бы сейчас этих — Черным Мечом! Ты ведь тоже ненавидел их, Саша!

…Тяжки и мучительны были раздумья мои, пока не подарил мне друг мой, дон Инниго, свою великую книгу, ныне прославленную во всех краях. Не скрою, немало пролил я слез над этими страницами, ибо нет ничего сладостней, чем мед «Духовных упражнений» отца Игнасио Лойолы. Ив некий миг посетило меня откровение. Ежели сии «Упражнения» столь полезны людям праведным, идущим по пути Господа, то трижды полезны они будут для злокозненных, в грехах прозябающих еретиков. И ежели путь «Упражнений» приводит души праведные к высям горним, то не приведет ли путь сей к раскаянию не только еретиков, но и самих ересиархов, сколь бы ни черна была их душа?..

— А вот фотографии, Эра Игнатьевна. Узнаете? Ну, себя вы, конечно, узнали, и того, кто рядом с вами, узнали, не правда ли?. Может, все-таки лампу отодвинуть?

— Не стоит, капитан! На четвертые сутки некоторые могут спать даже с открытыми глазами. Пусть горит!

— А вас свет не беспокоит, Эра Игнатьевна? Ну, продолжим. Что вы сказали? Вы громче говорите, громче! Стало быть, узнали. Вы и господин Лукьяненко аккурат на фоне прокуратуры. Впечатляет, правда? А вот еще. И еще. Надеюсь, объяснять долго не придется? Сотрудничество с «железнодорожниками», так сказать, мафией, по заказу которой вы и устранили дружков Панченко. А мафия выполнила ваш «заказ» по поводу священников. Неплохо? Вы же юрист, должны оценить. А когда фигурантами будут четверо, не считая вас, и все четверо дадут признательные показания… Отличный процесс получится! Вы, конечно, все будете отрицать… Да-да, гласно, с адвокатом, мы же в двадцать первом веке все-таки! Но… Кто вам поверит? Ну что, поняли? Я спрашиваю, поняли? Что вы там шепчете? Громче! Громче!

— И все-таки бить не надо, капитан.

А потом, когда уже Эмма родилась, я места себе не находила. И не только потому, Саша, что мы с тобой… В общем, ты понимаешь… Я увидела: никакой ты не сектант, и друзья твои — не сектанты. Просто ты этнограф, изучаешь предания — и про ангелов, и про вашего Мессию. Помнишь, ты мне его фотографию показывал, а я все понять не могла. Странно как-то: Мессия — и на фотографии! Мессия — мастер со стройки, четыре года техникума, на плечах — штормовка, кроссовки на ногах. А потом подумала: почему бы и нет, мало ли преданий? Игорь — тот вообще культ «карго» изучал, там папуасы из соломы модели торговых кораблей строили. А то, что Мессия ваш на стройке работал, так Иисус тоже плотником был!

Я ведь тебе сколько раз признаться хотела! Не могла! Ты ведь стукачей этих ненавидел, правда, Саша? А когда твоя жена — стукач!

А они… они ведь умные, Саша! Они что-то поняли, стали мне объяснять, что человек ты, конечно, хороший и ученый большой, да вот увлекся мистикой; что у тебя психика неустойчивая после лагерей, тебя беречь надо. И будто ничего плохого они не задумывают, просто им интересно, что ты пишешь, что читаешь. Они ведь даже тебе помогали! Помнишь, ты не мог найти книгу Соло-матина. Родиона Соломатина, который ваш народ изучал и в конце тридцатых погиб? Они достали — а я тебе на день рождения подарила. Ты, помню, радовался, а я не знала, куда глаза девать…

…Следует, однако, отметить, что люди праведные искренне пытались очистить душу, идя путем, указанным отцом Игнасио. Грешники же в злокозненности своей отнюдь к тому не стремились. Посему задумался я, как заставить грешника очистить душу насильно, отнюдь не прибегая к мерзкому вар варству. Исходил я все из той же великой мысли, которую столь ярко изложил отец Игнасио в своем труде: дабы. представить рай, следует сперва увидеть ад. Причем сей ад надлежит именно увидеть, для чего потребно немалое напряжение души, на что еретики и грешники, конечно же, сподобиться, не могут…

— Может, все-таки дадим ей полчаса поспать? Сдохнет ведь! Слышите — бредит.

— Не сейчас. Вы же видите ее лицо. Еще чуть-чуть… Она не бредит, она — умная, ученая, знает, что делает! Продолжайте, продолжайте!

— Итак, вот вам перспектива, Эра Игнатьевна. Процесс, приговор… Смертная казнь у нас официально отменена, но и пожизненное, знаете ли, немногим лучше. Мы ведь даже не можем нормальную тюрьму построить — все денег не хватает! Месяц назад Совет Европы вновь письмо прислал! Ну а что бывает в тюрьмах с бывшими работниками прокуратуры, думаю, намекать не надо. Тем более вам уже намекали.